Идёт он, идёт, и видит: возле рельсов лежит окровавленная человеческая голень, совсем свежая. Петя оглядывается. Местность глухая, никого нет, только деревья и кусты.
Идёт дальше. Видит: валяется обгрызенная человеческая ляжка. Мальчик снова идёт. Лежит ступня ноги. Петя даже вспотел от испуга: откуда всё это тут?
Встречается ему железнодорожный обходчик. Петя рассказывает про свои находки.
- Значит, опять людоед проехал, - говорит обходчик, озабоченно хмурясь.
- Какой людоед? - спрашивает мальчик.
- Да вот, в поездах людоед орудует. Когда в каком купе один пассажир едет, так он на него нападает и сразу начинает грызть. Прямо сырую человечину жрёт. А объедки в окно выкидывает. Который год поймать не можем.
- Это почему?
- Ловкий больно. Он в поезде только половину трупа сжирает - нижнюю, а верхнюю в мешок кладёт и с мешком на ходу выпрыгивает. Поди поймай его!
Впереди рельсы поворачивали. Петя с обходчиком доходят до поворота и видят: мужик с мешком идёт вдоль путей и озирается.
- Не людоед ли? - насторожился Петя.
- Точно, он, - говорит обходчик и кричит: - А ну, стой! Стой, тебе говорят!
И они с Петей бросаются за мешочником.
Тот сначала бежит, а потом останавливается. Снимает мешок с плеч. Стоит, отдувается. Руки и рот измазаны кровью, глаза злобно горят.
Подбегают обходчик с Петей.
- Что несёшь? - спрашивает обходчик.
- Свинину.
- Вешай лапшу! Я тебя, сволочь людоедская, насквозь вижу! Показывай, что в мешке!
- Да свинина, говорят вам.
- А может, полтрупа недоеденные? Показывай быстро!
Тот развязывает мешок, и оттуда высовывается окровавленная человеческая голова. Один глаз вытек, второй смотрит на обходчика.
- Чего нос суёшь не в своё дело! - гаркнула вдруг голова. - Тебе сказано: свинина!
Обходчик с Петей шарахнулись, а людоед хохочет, скалит зубы. Среди зубов у него показываются два клыка.
- Любопытный, да? - рычит людоед и внезапно хватает обходчика за горло.
Тот без сопротивления валится на землю. Людоед с хряском выдирает у него ногу и за считанные секунды обгладывает с неё мясо. Недоеденный обрубок отбрасывает в сторону.
Петя с воплем ужаса побежал прочь и спрятался в зарослях. Лежит, переводит дух, сам не свой от страха. Из кустов ему видно, как людоед вырвал у обходчика вторую ногу.
- И меня съешь, хозяин, - кричит из мешка недоеденный пассажир поезда. - И меня съешь, доставь себе удовольствие, уж я так буду рад!
- Меня тоже съешь, - вторит ему обходчик, - меня тоже, хозяин!
- Слопаю вас обоих, но не сейчас, - рычит людоед, поглаживая своё раздувшееся брюхо. - Нажрался я. Вас обоих на завтра оставлю. Ты, - рявкает он на обходчика, - харя бдительная, давай, полезай в мешок!
- Слушаюсь, хозяин, - говорит обходчик.
Петя удивился: обходчик, хоть и без обеих ног, а не стонет от боли, и даже называет людоеда хозяином!
Обходчик пытается залезть в мешок, но там сидит недоеденный пассажир, и орёт ему:
- Нет места! Нет места!
- И правда, вдвоём в мешке вы не поместитесь. - Людоед в задумчивости чешет затылок. - Вот что, - говорит он недоеденному пассажиру. - Вылазь из мешка. Пойдёте оба своим ходом, и не вздумайте отстать. Одного из вас доем завтра утром, второго завтра днём.
- Слушаемся! Слушаемся, хозяин!
Пассажир вылез из мешка и они с обходчиком поползли за людоедом по земле. Ног у них нет, они руками и локтями отталкиваются от земли и пыхтят как собачонки.
Людоед идёт, улыбается. Посвистывает. Возле кустов, за которыми спрятался пионер, он останавливается и вертит головой. Принюхивается.
- Эй, кто тут сидит? А ну, выходи!
Петя покорно вылезает.
- Сейчас посмотрим, каков ты на вкус! - Людоед хватает его за ногу и отламывает ступню. Зубами сгрызает с неё мясо и долго жуёт, чавкая. Остаток ступни отбрасывает в сторону.
- Мясо у тебя нежное, люблю такое, - удовлетворённо урчит он, облизывая губы. - Слопаю тебя завтра вечером.
- Слушаюсь, хозяин, - кивает Петя.
- Ступайте за мной все трое, и не отставайте, - говорит людоед и идёт напрямик через в лес.
Недоеденные пассажир, обходчик и Петя спешат за ним. Через минуту все они скрываются в зарослях.
Бабка-людоедка
В лесной избе жили отец, мать, их сын Ваня и древняя бабка. Никто не знал, сколько ей лет. Ещё когда родился Ванин отец, она была такой же древней, как сейчас.
Бабка была людоедкой. Ходила в лес, подстерегала одиноких путников, набрасывалась на них, душила, а трупы взваливала себе на горб и приносила в избу. Здесь она варила из людей похлёбку. В большом котле, стоявшем на очаге, булькал человеческий бульон, и в нём плавали человеческие мясо и кости.
Ни отец с матерью, ни Ваня не ели человечину. Ела только бабка. Она мешала половником похлёбку в котле и поглядывала на них.
- Сообщите про меня в милицию - житья вам никому не будет, - ворчала она. - С того света приду и сживу вас всех. Помрёте мучительной смертью. А прежде чем помереть, ослепнете и оглохнете, и в животе у вас заведутся черви. Будете ходить, ещё живые, и червями какать. Поэтому помалкивайте. Вы ничего не видели и не слышали, поняли?
Семья и помалкивала, потому что боялась бабку-людоедку. Она сжирала всю человеческую похлёбку, а потом взбиралась к себе на печку и засыпала. По избе разносился её зычный храп.
Однажды поздно вечером в двери избы постучались. Открыл Ваня и увидел на пороге двух детей почти его возраста - мальчика и девочку. Они рассказали, что заблудились в лесу и просили пустить их переночевать.
- Пустите, - просили они жалобно. - Мы боимся оставаться одни в лесу.
- Нет, нет, - Ваня даже рукой замахал. - Вам здесь нельзя. Уходите отсюда скорей!
Но бабка-людоедка увидела детей и вышла на крыльцо.
- Ой, какие милые детки, - заговорила она умильно, - какие нежные, какие упитанные. Проходите в избу, ночуйте у нас сколько хотите, мы так вам рады!
Она только что сожрала целый котёл человечины и была сыта. Детей она решила оставить на завтра, а пока велела им лезть на печку.
- Там у меня хорошо, тепло, - приговаривала она, - и матрасик мягкий постелен.
Дети залезли на печку, улеглись. Рядом с ними легла бабка. Раздела их догола, стала их мять руками - ощупывать, достаточно ли они упитанны.
- До чего же мягкие, сочные, - говорила она. - И жирок на ляжечках есть... До чего же я люблю, когда жирок на ляжках есть...
И она стала покусывать детей, но не до крови, а слегка, только чтобы убедиться в их жирности.
- Мы хотим спать, - заплакали дети.
- И спите. А я вас буду щупать, лизать и целовать...
Бабка налегла на девочку и стиснула пальцы на её шее. Девочка задёргалась, задыхаясь.
- Ух ты, какая ты у меня хорошая, - проскрежетала людоедка и куснула девочку в губы. - Съела бы тебя живьём, да только зубы у меня уж не тебе, от свежего мяса и костей обломаться могут. А вот глазик я и так, сырым могу съесть...
Её длинный крючковатый палец потянулся к глазу девочки. И вдруг людоедка вскрикнула. Это Ваня, подкравшись сзади, ударил её кочергой по голове.
Тут и отец с матерью, набравшись смелости, подбежали и стащили бабку с печки. Она упала на пол и голова её отскочила от туловища. Голова лежала, свирепо вращала глазами и ревела:
- Приставьте голову к телу, а то сживу со света. Все у меня помрёте и червяками какать будете!
А тут и безголовое тело поднялось и стало сослепу тыкаться по избе - голову свою искать.
Ваня не испугался угроз, схватил голову за волосы, сунул в мешок и убежал в лес. Там он насовал в мешок камней, накрепко перевязал его и бросил в болото. Голова вместе с камнями утонула.
А безголовое тело, шаря руками по избе, нашло дверь, вышло из избы и скрылось в лесу.