В ушах зазвенело, скрипящий, как фальшивая скрипка, смех женщины звучал все отдаленнее. №3 потянулся к груди, острый тычок изнутри заставил его беззвучно вскрикнуть. Кашель участился – изо рта вылетали сухие листья и завядшие бутоны эдельвейса. Из груди вырвался шип, следом прорезалась сухая, острая словно лезвие ветка. Мальчик шокировано смотрел, как раскрывались его ребра, выпуская наружу мертвые растения, кашель уже не прекращался, реальность расползлась, превращаясь в полотно мучительной боли и тихой мысленной мольбы. Дизейл не слышал его, мама не слышала. Кевин не отозвался. Из глаз потекло что-то теплое, липкое, с тяжелым стуком приземляясь на тянущие его вниз проросшие ветки. Дышать не выходило, №3 скреб землю, не чувствуя, как загоняет под ногти ветки, острые куски коры. Лицо синело, пока из худощавого тела секунда за секундой уходила жизнь. Свалившийся на бок мальчишеский труп издал глухой стук.
Глава 20. АД
Это твой внутренний зверь, то самое чудовище, с которым борются сейчас остальные. Вот почему ты особенная, понимаешь?
Когда Ариадна влетает в раскуроченное окно домика на дереве, Дама сидит в своем любимом кресле, крутит между тонких аристократичных пальцев бокал с практически допитым вином и снова выглядит так, будто бы она в этом мире совершенно одна. Не одинока, а изолирована по собственному желанию.
– Что, история повторяется? – уперев ручки в бока, девочка с осуждением смотрит на женщину. Та отрывает взгляд от пустоты перед глазами и немного осоловело смотрит в ответ.
– Какая история?
– В которой ты прячешься здесь от чужих глаз, отдыхая, пока остальные сражаются, – объясняет Ариадна практически на пальцах, приближаясь к Даме.
– А я уже победила.
– Кого? – девочка присаживается на стол, старое покрытие стерлось и обветшало настолько, что щепки цепляют ткань светлого платья – любимого, того самого, что Дама подарила ей после операции.
– Тех, с кем должен сразиться каждый из нас, кроме тебя и, к слову, Домино.
– О-хо-хо, так уже даже не Королева?
– Ее правление окончено, завтра состоится Совет Ордена Революции, часть населения всех Миров вымерло, как человеческая искренность, ни к чему путать теперь саму себя.
– Ты знаешь, что очень странная? Ты всегда поясняла мне многие вещи, но я так и не поняла тебя.
Ариадна легла на спину, удобнее устраиваясь на столе, словно на кровати.
– Кстати, почему это я и эта змеюка не должны сражаться?
Дама хмыкнула, подняла с пола бутылку, наполнила бокал и спросила, поднеся его ко рту:
– А ты так и не поняла?
Девочка нахмурилась и повернула голову, сталкиваясь с тоскливым взглядом женщины.
– Почему ты так смотришь?
– Думаю о том, как ты повзрослела. Без сердца ты должна была остаться такой же малюткой, какой мы тебя схватили тогда, но ты выросла. Не думала об этом?
– Я понимаю, почему Кевин так злится на вас, взрослых, – Дама вопросительно подняла бровь. – Да-да, и не отпирайся, что не при чем. Вы говорите загадками, очень путанно объясняете, вы не думаете о том, что вас могут не понять. Или вы делаете это специально?
– Подловила, молодец, – женщина выдохнула, чувствуя собственное пьяное дыхание. – Ты родилась в этом Мире, Ариадна, а знаешь, кто еще родился здесь? Домино. Я помню ее еще младше тебя. Она действительно росла, также, как и ты. И она была одинока, совершенно, ее не понимали, и она сама настолько ошибочно видела и видит до сих пор этот мир, что не заметила, как приняла желаемое за действительное. Знаешь, почему нельзя по Миру просто так иметь зеркала? Потому что в них она может увидеть правду, к которой она не была готова все эти годы. Ты говоришь, что не понимаешь меня? У тебя будут столетия, малышка, а у нее уже давно нет времени.
– Я запуталась, – грустно произнесла Ариадна, упираясь взглядом в потолок. – Мне кажется, что я всю жизнь только ненавидела Домино, и больше ничего и не было, словно воспоминания мои только об этой змее.
– На самом деле, я тоже кое-что не поняла. Почему змея она, если именно ты обращалась в эту зверюгу, Ариадна?
– Потому что она шипела мне в уши все это время, она говорила мне делать это. Шептала «убей их», «сожри их», «раздери эти набитые брюхи», это все она!