Из глаз Темной Исиды потекли слезы, они меняли цвета, из прозрачных переходили то в красный, то в синий, то в серый. Она попыталась отпрянуть от настоящей Исиды, то та не дала этого сделать. Обняла ее и прошептала:
– Это была хорошая игра, мне понравилось.
Когда Противоположность полетела вниз, от нее уже мало что осталось, только брызги не то волн, не то не высохших слез коснулись голой ноги девочки. Она чувствовала себя невероятно сильной, решительно подошла к Кевину, готовая вселить веру в друга. Его Противоположность, похоже, не хотела играть по правилам. Все произошло за секунду. Подставив подножку Исиде, он отвлек Кевина – тот разорвал взгляд, оступился и с криком сорвался с обрыва. В последнюю секунду он обхватил рукой лодыжку Противоположности, лишая его равновесия, и они оба полетели вниз. Исида взвизгнула, вцепилась в камни, лежащие на земле, цепляясь за траву, упала на живот и схватила друга за запястье. Послышался выстрел. Кевин вцепился в тонкую ручку Исиды в ответ и поднял голову, отпуская ногу Второго Кевина, который, цепляясь руками за воздух, ухнул прямо на скалы. Волна скрыла его тело где-то в глубине. Исида изо всех сил потянула друга обратно, пока он цеплялся за скользкие уступы.
Когда они оказались на поляне – упали на траву, тяжело дыша.
– Знаешь, я никогда не жульничал в играх, но хотелось постоянно. Зря я не додумался до этого раньше.
Исида облегченно засмеялась, находя пальцами его руку и сжимая ее в ладошке.
– Что это был за звук, ты слышал?
Кевин отрицательно покачал головой.
– Я слышу только волны.
Мари, поглядывая на них из-за дальних кустов, только усмехнулась.
«И спасибо не дождешься от них, неблагодарные».
Взвалив охотничье ружье на спину, она пошла вперед. Пора было возвращаться домой, но сначала – попытаться спасти Сию, если еще не поздно.
∞∞∞
В Кубе было сыро, как всегда. Мари дернула плечами, ощущая, как начинают стучать зубы – о
температуре в своем гнезде Дизейл ей не рассказывал, зато дал важную информацию по тому, где искать камеры для особо опасных преступников. Оставалось найти лестницу. Сию держали в кандалах, связанную нитями для блокирования магии. Вероятность найти ее живой стремилась к минус бесконечности, и от этой мысли у Мари сжималось сердце.
– Ох, отец, тебе точно не жить, если я не найду ее живой. Догадался же отправить единственную подругу в пасть к самой Королеве.
Естественно, Барону все равно не суждено было выжить: девушка впервые за тысячу лет ощутила себя свободной, никаких обязательств, никакого лицемерия, веры в то, что отец еще отпустит ее от себя. Сейчас она улизнула, но когда вернется. По телу прошла сладкая дрожь: Барон будет в ярости, музыка сменится на его любимую старую арию, под которую не раз выпарывал непослушную дочь в детстве, но стоит ей разорвать эту злополучную партитуру, которую она грела в кармане, как – пуф! – его сердце разорвется.
Пока разбилось только ее собственное.
– Безумный ты… ублюдок.
Сия висела под потолком, ее ноги окоченевшие, почернели, их облепляли руки бесформенной жижи, расползшейся по всей камере: Мари видела, как вокруг подруги лежали разорванные тела ее бывших стражей. Ошметки плоти, прилипшие к стенкам, высохли и скукожились. Мари вошла внутрь, слыша противный звук. Она наступила на что-то твердое и склизкое. Брезгливо подняв ногу, она отшатнулась, едва не заваливаясь на спину: под подошвой оказался глаз. Носком сапога она откинула его в сторону. Он ударился о стену, приземляясь в ладонь. Рука в углу еще дергалась.
– Нервы сокращаются, значит, этих разорвало еще недавно.
Мари подлетела к Сии, не обращая внимания на возмущенные стоны под ногами. Девушка обмякшей тушей повисла на руках подруги, не реагируя. Мари попыталась взять ее удобнее, перехватила одной рукой под спиной, другой – под коленями. Ноги ее рассыпались пеплом: торчащие из тела кости выглядели так, словно их обглодали собаки. Сама девушка не подавала признаков жизни, чувствовала ли она боль, или нет. Сия свалилась на пол, и на нее жадно набросилась жижа, напоминающая смесь человека с отвратительным яблочным пудингом, который так любил ее отец. Мари устало посмотрела на то, как от самого близкого для нее человека оставалась только куча мяса и костей.