– Как не пойдем? Он ведь такой же как… Помнишь, как мы втайне от родителей смотрели тот страшный фильм про кукловода? Этот магазин выглядит очень похожим. Мне безумно интересно, что там внутри, – Милли бесстрашно шагнула вперед. – И вообще, Лиз, ты же не трусишка. Возьми меня за руку и пойдем. После мы купим большую пачку сахарной ваты и черничные конфеты.
Милли уверенно постучала и нажала на ручку, толкая скрипучую дверь внутрь. Обстановка в комнатке оказалась более доброжелательной, чем могло бы показаться сначала, пусть и очень мрачной. На подоконнике безвольно полусидело-полулежало несколько кукол, а у столика в кресло качалке сидела старушка. Лиз почти облегченно выдохнула: снаружи и бабушка, и сам магазинчик выглядели очень пугающе. Как только девочки вошли внутрь, женщина подняла голову и по-старчески приветливо улыбнулась, поднимаясь с едва слышным кряхтением.
– Здравствуйте, дорогие мои. Входите, не мнитесь у входа. Проходите в залы, там есть множество игрушек. Что бы вы хотели? Что вы больше всего любите? Кукол, медведей или, может быть, плюшевых зайцев?
Женщина подошла к большим бордовым шторам, закрывающим зал с игрушками, словно занавес – сцену, и тонкой морщинистой рукой отодвинула их, позволяя близнецам войти в волшебный мир. Милли сразу же рванула в большое помещение, желая поскорее осмотреть здесь все, и, скорее всего, купить что-нибудь особо приглянувшееся.
Лиз, несмотря на спавшее напряжение в животе, немного побаивалась этого места. Кукловод в фильме казался не менее симпатичным, чем эта милая старушка. Вдруг и она пускает пыль в глаза, как это делал он, заманивая детишек в свой мир и создавая из частей их тел идеальных кукол. Этот магазинчик пугал, и что-то внутри кричало: «Хватай Милли, и бегите отсюда. Здесь опасно. Опасно!». У Лиз не было причин ослушаться его. Но что-то удерживало девочку здесь. Этот загадочный зал, похожий на кукольный домик в их с Милли комнате, манил и играл на невидимых струнах души успокаивающую мелодию.
Желание последовать за сестрой в глубину зала перевешивал страх и желание сбежать подальше, и Лиз разрывалась между ними. Девочка застыла статуей под пронзительным взглядом старушки. В голове что-то щелкнуло. Шторы резко закрылись, скрывая их двоих от Милли. Лиз закрыла глаза. Все, что она запомнила, был оклик сестры перед тем, как она девочка метнулась к двери. Словно в тумане, она прислонилась к двери, давила в себе это странное чувство страха и пыталась унять предательски участившееся сердцебиение. Что-то подсказывало, что нельзя было оставлять там сестру. Вдруг ее заберет злобная старушка и утащит в темный подвал к еще живым детям и к уже разлагающимся частям тел убитых детей? В голове медленно светлело, тело становилось ватным. Лиз осознала, что впереди нет никаких аттракционах. В глазах была полнейшая темнота. И дальше – только пустота и мягкий бирюзовый свет.
Милли прошлась по центру комнаты и пытливым взглядом посмотрела вокруг. Яркий свет от тысячи свечей, расположившихся на ободках огромной хрустальной люстры под потолком, освещал весь зал, а ее довольно острый позолоченный конец был направлен прямо на голову девочки.
«Если бы на моем месте стояла Лиз, то она точно отошла бы подальше, испугавшись, что люстра упадет прямо на нее, воткнувшись в голову. Ах, было бы безумно жаль эти чудесные игрушки».
Девочка хихикнула и подошла к витрине у правой стены магазинчика. В стеклянных клетках томились идеально сшитые мягкие зверьки, смотрящие на Милли своими глазками-пуговками и улыбаясь веревочками вместо губ. Особое внимание привлекла рыжая лиса. Гладкая, идеально расчесанная шерстка лисенка поражала своим блеском и насыщенным цветом свежих апельсинов. Было невозможно представить, из какого волокна она была сделана. Милли хорошо разбиралась в тканях и пряже: ее учительница по шитью каждый месяц заказывала самые дорогие материалы. Но эта пряжа была чудесна. Казалось, любая королевская модница могла бы запросто упасть в обморок от захлестнувшей ее зависти к – всего лишь! – мягкой игрушке.
Милли подумалось: «может быть это и не волокно? А самые настоящие волосы? Человеческие?». Мысль, конечно, абсурдная, и девочка быстро выбросила ее из головы.