Девочка насупилась, слушая мерзкий издевательский смех. Это продолжалось уже слишком долго, чтобы Женевьева могла реагировать. Усталость накатила с удвоенной силой, но она выстояла, раздала приказы прислуге и собралась уже в резиденцию, как снова услышала слова Адагеил.
– Исида чрезвычайно очаровательная девочка и так трогательно преданна Кевину. Не то, что некоторые. Уродка.
Женевьева вспомнила, почему удостоилась недовольства Королевы сегодня. Эти дети – кто они? Как они проникли в Первый Мир и на праздник, а она совершенно не в курсе? Женевьева всегда и все обо всех знала, у нее были сотни ушей, разбросанных по всему Первому, такие обширные связи, а дети проникли незамеченными? Злость вспыхнула, как спичка. Подгоняемая обидой и ненавистью к этим двоим, она в несколько широких шагов преодолела разделяющее их расстояние.
– Кто эти дети? Откуда?
Галатея, до сих пор спокойно наблюдающая за ней и Адагеил, искривила губы в усмешке.
– Что, мисс-правая-уродливая-рука-Королевы в замешательстве? Гости ускользнули от твоего цепкого взгляда, – протянула она. С момента появления при дворе, задевать Женевьеву стало привычным приятным способом убить время. Как ни прискорбно, время не убивалось, и все они по-прежнему были живы: спустя сто, двести, триста лет. – Ты бы смотрела еще куда-нибудь, кроме как на Ее Величество, может, она бы и смягчилась по отношению к тебе. Если бы ты стала хоть чуточку, – голос Галатеи взлетел, пытаясь продемонстрировать ущербность Женевьевы, – полезнее.
Девочка второй раз за вечер почувствовала слезы на глазах. Она не должна уже реагировать, так почему это все еще задевает ее чувства, у нее даже нет сердце. Но у них его не было взаправду. Сглотнув ком в горле, она зло посмотрела на девочек и прошипела сквозь зубы.
– Эта бесполезная правая рука все еще принадлежит Королеве. И не думаете, что я совсем ничего не могу ей рассказать о вас. Не забывайте, кто ближе всех к Ее Величеству. Знайте свое место.
Ухмылки слетели с губ Адагеил и Галатеи. Они поняли, что зашли слишком далеко.
– Это шутка была, Женевьева, извини, – пролепетала Адагеил совершенно искренне. Она не испытывала ненависти к девочке, разве что неприязнь. Но вот своими словами сейчас обе могли навлечь проблемы для себя, для Моники, для детей и для всего их плана. Бесполезная Женевьева на деле совсем не была бесполезной. Галатея вздохнула, переглянулась с Адагеил и сказала:
– Это гости из Третьего, какие-то родственники Мари, она же подруга Моники, знаешь. Вот и попросила развлечь детишек – слишком шумные для нее оказались.
Адагеил молча восхитилась искусству девушки говорить ложь так, чтобы никто и не усомнился в том, что это правда. Талант, определенно. Она сама так не умела. Даром, что обе ведьмы. И что обеим уже больше пяти сотен лет. Бестолковые и дурашливые, как настоящие дети.
– Я проверю. Спите с открытыми глазами. Я ужасна, если преданна Королеве? Посмотрите на себя в зеркало, отвратительные старухи. Или боитесь? – теперь усмешка поползла уже по губам Женевьевы. Последнее слово оставалось за ней.
Глава 6. Куб
То, что ты ищешь, ищет и тебя тоже (с) Ричард Бах
Что есть смерть? Спустя столетия практически бесцельного существования ты начинаешь ощущать потерю вкуса к жизни. Перестают радовать выбранная профессия, окружающие тебя люди. Ты сменяешь города, страны, миры, живешь так, будто бы смерть никогда не наступит. И она не приходит: никакой старухи с косой, ни ангелов, ни дьяволов – какие еще есть символы? В Шестом Мире создали немало образов, ассоциирующихся у людей с тем самым пугающим мгновением в конце пути.
Последние пару десятков лет для себя Дама связывает смерть с безысходностью. Когда у человека ничего нет, когда он пуст и наделен апатией, он мертв. Конечно, неприлично долгая жизнь способствовала отказу от любых радостей. Уже не хотелось лезть на рожон – риск перестал приносить адреналин или страх. Дама просто была осторожна в том, что касалось не только нее, но и… Дизейла, например?
Признавать его ценность для себя было в разы легче, чем важность. Погружаясь в воспоминания, снова видя смерть перед глазами, Дама вновь и вновь осознавала истинный образ этого мира.