– Не плачь, я могу почитать сегодня тебе, как только Тея принесет нам на ночь молоко.
– Я хочу, чтобы это сделала Она.
В тот вечер Лиз впервые обезличила имя их матери. Больше никто из близнецов не обращался к ней по имени. Чужие люди должны оставаться чужими. Близкие должны оставаться близкими. Лиз отложила на время сказки, которые так хотелось услышать в исполнении той, кто, кажется, существовал только в ее богатом воображении. Она больше не плакала. Похоже, мысль о том, что у нее всегда была только Милли и никого кроме нее, постепенно проникла в голову Лиз и укоренилась, как истина.
То, что детей приносят аисты, придумали не взрослые, чтобы скрыть сложные объяснения для слишком любопытных чад, а сами дети, чтобы объяснить самим себе, почему они так одиноки.
∞∞∞
– Знаешь, у богатых девочек бывают свои семейные проблемы. Особенно, если они могут позволить себе все, что угодно, – время тянулось медленно в камере, сколько бы времени не прошло, ни Лиз, ни №2 не могли понять – день был, ночь, и как долго уже они находились здесь. – Однажды мне пришлось выстоять под дождем на коленях за то, что я нагрубила учительнице. Хотя я всего лишь не смогла ответить на ее вопрос. Он платит большие деньги за личных учителей для меня и Милли, поэтому мы обязаны блистать на каждом уроке, чтобы Они потом спокойно хвастались нашими успехами на разных собраниях важных дядек.
№2 сидел, облокотившись о холодную стену камеры, Лиз лежала у него на бедрах и рассказывала о себе. Было странно ощущать тепло другого человека спустя год пребывания в одиночной камере. Девочка говорила очень много, больше о себе и сестре. Была Лиз наблюдательной или интуиция сработала, но про его прошлое она интересовалась очень осторожно.
– Почему ты не зовешь родителей по именам?
– Настоящих имен у них больше нет, – Лиз грустно улыбнулась, прикрывая глаза. – Так что деньги не приносят большого счастья. А этот дурацкий парк… теперь я даже не знаю, где Милли, все ли с ней хорошо.
– Уверен, у нее дела идут не хуже наших. Может, она даже сидит где-нибудь в соседней камере.
Лиз подскочила.
– Почему же тогда она не подала голос?
– Тут интересная система звука. Все, что происходит в клетке, остается в клетке. Парадокс. Зато мы отлично можем слышать, что происходит снаружи, в коридоре. Прислушайся.
Где-то далеко послышались шаги.
– Похоже, идут в нашу сторону. Если это та странная девушка, можешь спросить у нее. Может, она тебя увидит.
– Странная девушка?
– Ну да, она притащила меня сюда после… – №2 запнулся и на пару секунд замолчал, не решаясь продолжать. – В общем, я оказался здесь из-за нее. Старушкой прикинулась и следила за мной несколько дней, а потом – бац! – и я уже здесь.
– А тебя тоже, ну, в том месте сначала держали?
– Где мерещится всякое, да. Вообще, здесь неплохо, не хуже, чем дома. Даже теплее.
Разговор прервался приблизившимся шумом шагов. Совсем напротив них они замерли. Дети повернули головы к подошедшей Кукле.
– Хотите выйти? – как всегда безразлично спросила она.
– Скажите, где Милли, – Лиз припала к решетке, смотря Джорджии прямо в глаза.
– Хочешь увидеть сестру? – как заведенная повторила она вопрос.
– Да.
– Тогда ты должна будешь кое-что пообещать. А в доказательство своей преданности – кое-что и отдать.
– Вы всегда говорите загадками?
– Придется согласиться, если хочешь вернуть сестру. Если обе примете верное решение – опять будете вместе.
– Что угодно. Я все сделаю для Милли, – Лиз не колебалась.
№2 смотрел на их разговор и пытался понять, как в семье близнецов они смогли создать такую преданность. Это было странно, а еще он завидовал. К своим тринадцати годам – вероятно, свой День рождения он пропустил, пока сидел в камере – он не имел друзей, его никто никогда не любил, и он сам никогда не испытывал любви Мальчику захотелось попробовать получить ее – не у матери, у других людей, у Лиз. Тем более, Лиз ему очень понравилась.