Девочка в шляпке, сидевшая справа от Кевина, восторженно кричала, приветствуя Шпрехшталмейстера, выходящего на цирковую арену. Ее голубые волосы выбивались из-под канотье и торчали такими острыми прядями, что больно задевали Кевина каждый раз, когда она сильно наклонялась в сторону, повторяя движения акробатов, когда уклонялась от рыка львов, выходивших на манеж, когда закрывала глаза, когда один клоун насмехался над другим. Цирк был не так интересен самому Кевину, да и Стинки постукивал пальцем по своему колену достаточно нетерпеливо, что стало очевидно: они оба ждут чего-то. Никто, правда, из зрителей, не испытывал никакого интереса к этим двоим. Стинки, забравшему книгу из библиотеки, это было только на руку. Кевина съедало любопыство.
Наконец, на арену вышла Дама с лошадьми. Хлыст с металлической цепью на конце выглядел устрашающе в ее руках. Стинки смотрел на нее, в глазах его, кажется, слившиеся по цвету с гримом вокруг них, горело нетерпение. Лошади скакали по кругу, вставали на дыбы и ржали по указу их дрессировщицы. В какой-то момент свет погас, и послышался тихий свист. Хлыст и кайма одежды и шляпы на Даме засветились холодным светом, а из ее рта вышел сизый дым, трансформирующийся в лучах холодного света, льющегося с верха шатра, в образ льва. Зрители увидели, как он разинул пасть, и услышали пробирающий до костей рык.
Под куполом зажглись огни, и Кевин увидел, как оттуда на него посмотрел он сам, хитро улыбающийся и быстро шевелящий губами. Изображений было слишком много, гораздо больше, чем зрителей, однако мальчик не мог разглядеть ничьего лица, кроме своего. Отовсюду послышался шум: женщина схватилась за голову и выбежала из шатра, за ней вышло еще несколько человек, затыкающих уши. Маленькая девочка плакала на трибуне, дергая за рукав сидевшего рядом мужчину: он неверяще уставился наверх, практически не дышал и не реагировал ни на что вокруг.
В голове Кевина послышался скрип стекла. Некто по ту сторону прислонило лоб к разделяющей их поверхности, его голос зазвучал в голове как металлический перелив помех в трубке на старом стационарном телефоне, тихий, пугающий.
– Я поймаю тебя и займу твое место, скоро, совсем скоро. Ты неудачник, Кевин – никогда не забывай, что стало причиной твоего проигрыша. Слабак.
Стинки подергал его за плечо.
Кевин непонимающе посмотрел на него, но тот лишь улыбнулся.
– Вот оно. Ты видел. Они близко, правда? Надо идти.
Мужчина встал, и медленно прошествовал мимо других зрителей, все еще прикованных к креслам и магическому представлению, устроенному лучшей ведьмой из ныне живущих. Не мог обычный цирковой дрессировщик устроить нечто настолько яркое. Было ли это частью шоу, фокусом? Кевин не мог в это верить.
– Но… куда мы теперь? Это все, что мы должны были увидеть? На какие из моих вопросов это должно было ответить? Я не понимаю! – Кевин раздраженно дернул фрак Стинки, упрямо вставая посреди улицы, и смотря ему в глаза. – Я не пойду назад, пока вы мне все не объясните.
– Кевин хочет ответов? Стинки может их дать, но зайдем в одну палатку с магическим товаром.
Рядом с ними как раз стояла одна. Девушка в платке, накинутом на голову так, что скрывала лицо, сидела и протирала кинжал платком с серебряным напылением.
– Девушка магические предметы продает?
– Продает, – тихо ответила она.
– Руны продает? И чтобы работали! – настойчиво сказал Стинки.
– Продает. Руны магические. Комплект из двенадцати рун, – она потрясла мешочком. –Деньги вперед. 800 Ге.
– Это так. Товар соответствовать цене должен, – он протянул несколько золотых монет девушке. Она в ответ бросила в него мешочком с рунами.
Стивен подал знак Кевину, и они отошли подальше от палатки.
– Кевин посмотреть должен в мешочек.
Мальчик принял мешочек и достал одну руну.
На деле она оказалась обычной деревяшкой, покрытая символами.
– Видишь? Все это есть ложь. Купцы, цирк и люди в мире этом. Обман, корысть. И никакой совести, кроме той, что прибыль приносит. Ее еще называют чииистой, – он протянул последнее слово.
– А вы ей?.. – поинтересовался Кевин, имея в виду оплату.