– Мы близко к шествию. Пока не закончится – говорить нельзя. Совсем. Кевин понял? – Стинки не отрывал взгляда от небес, нависавших над ними так низко, что становилось душно.
Температура в этом мире достигала невероятной высоты. Пустынные равнины вокруг только делали ситуацию хуже.
Горло саднило как после быстрого бега, а кожа всего тела чесалась, ее сводило, словно все вокруг высасывало из Кевина всю жидкость. Это место было похоже на Черную дыру, засасывавшую все, что в нее попадет. Голову сдавливало, а ноги и руки практически не слушались, тело пригвоздило к раскаленной красной земле. Кевин попытался расслабиться, когда Стинки легко оперся на свою трость и с ожиданием посмотрел направо.
Из тени, создаваемой высоким песчаным холмом показалась пара скелетообразных созданий. Они держались сцепленными вместе руками друг друга за шест с рубиновым наконечником. Он словно бур разрезал песчаную землю под ними. За ними вышла еще одна пара, за ними – еще несколько, пока все они не выстроились в длинный раяд черных костюмов и шестов. Из-за спины Кевин услышал пронзительный вопль, потом тяжелые всхлипы, однако не мог обернуться. К стройным рядам приблизилось странное существо.
Эта женщина выглядела странно непохожей на остальных участников шествия. Грязно-белого цвета пышные волосы резко выделялись на фоне строгих черных костюмов, надетых на каждое скелетообразное создание. Ее лица нельзя было разглядеть: женщина стояла к ним спиной. Вот только как бы оно не выглядело, ничто не смогло бы сравниться с худыми обугленными ногами. У нее не было ступней. К обгоревшим щиколоткам ноги ее сужались, создавая вид острых лезвий. Но он ни за что бы не сказал, что это приносило незнакомке неудобства. Стучащие словно каблуки о кафельную плитку острые ноги быстро несли свою хозяйку к концу процессии. Кольца и браслеты на костяных руках позвякивали, пока сами руки буквально висели, не принимая участия в движении.
Кевин помнил о предупреждении: пока шествие не завершится, нельзя произносить не звука, но, не удержавшись, еле слышно шепнул Стинки:
– Кто эта женщина?
Но старый владелец театра лишь скосил глаза на мальчика. Тот, поняв, что ему все равно не ответят, продолжил рассматривать участников процессии.
Она кричала в такт звона браслетов, в такт шагов участников процессии, в такт биения сердца Кевина.
Это место завораживало. Запах тяжелый и густой заполнил легкие.
Шествие замедлилось, а спустя несколько секунд совсем остановилось. Пары расступились, отходя от проделанного разлома на несколько метров. Один из скелетов оказался совсем близко к Кевину, однако, повинуясь невидимому приказу, он вынужден был опустить голову. Стинки прикрыл глаза, из-под ресниц наблюдая за тем, что будет дальше.
Полуночные редко организовывали подобные процессии на закате.
Что-то явно должно было произойти.
Однако песок под ногами зашевелился, засасывая Кевина и Стинки, который огорченно вздохнул, когда не смог досмотреть оставшуюся часть шествия. Небо мигнуло над их головами, когда они оказались в полной темноте.
Стинки приоткрыл крышку над ним, выходя уже в Театре.
Кевин несмело пошевелил руками и ногами, не веря, что снова мог ими управлять.
– Дома, – только и сказал Стинки.
Кевин почувствовал себя разочарованным.
∞∞∞
Шаг, второй. Адагеил ощущает себя такой легкой, словно перышко. Еще никогда не было так легко, как во сне. Она идет по тонкой веревке, связывающей два дома. Карточные домики, хрупкие без того, чтобы кто-то забирался внутрь и тем более наверх. Но это сон, Адагеил всегда чувствовала, что во сне она всесильна, ее фантазия безгранична – в этом была ее сила, Дама Бубен так говорила. Адагеил ощущает себя во сне своей, не чужой принцессой, которую так презирает Женевьева – глупая девчонка со своими искусственно белокурыми волосами. Адагеил была настоящей только здесь, сколько бы лет ей не было, во сне она была свободна.
Конечно, она знала, что ее сны влияли на реальность, по крайней мере, на ту, в которой находилось ее тело. Дама Пик назвала это забавным словом «лунатизм». После собственного отражения Адагеил вряд ли что-то могло бы ее напугать, и окажись она сейчас хоть на парапете на крыше южного крыла, в котором располагалась ее спальня, она не испугалась бы. Сейчас она находится в той реальности, в которой она действительно могущественна и бессмертна.