– Терпи. Ничего не делается просто так.
– Опять книг перечитала?
– Причем тут книги? Наша жизнь и так одна сплошная сказка.
– Оно и видно, – из ее груди вырвалось несколько хриплых смешков. – Только эта так называемая сказка, как поезд в один конец. А билетов обратно нет, и в вагон не запрыгнешь, чтобы зайцем проехать. Сел в поезд на свое место, он привез тебя на вокзал и все: через полминуты только его зад и видишь. А так – разумеется, сказки хоть отбавляй. И Королева – само великодушие. И то, как она…
– Да замолчи ты уже. Не смей даже заикаться о Ее Величестве. Не представляешь, каких трудов мне стоило уговорить ее не казнить тебя тогда. Да ты должна теперь в ногах у нее валяться и играть роль домашней зверушки.
Девочка фыркнула, презрительно поморщила нос и села в кресло, тихо постанывая от возобновившегося неприятного звука. Она и была, и выполняла то, что от нее требовали. И даже превращалась в то, в каком облике ее хотела видеть Домино. И шпионила, как ей приказывали. Ариадна уперлась локтем в подлокотник и подперла кулаком щеку, скучающим взглядом осматривая помещение.
В комнате, где они сидели, были прочно заколочены окна – и снаружи и изнутри. Голые каменные стены, идеально отшлифованные, были обклеены вырезками с документальными статьями из газет Реального Мира. Явно видавший лучшие времена огромный шкаф с выставленными в алфавитном порядке книгами, стол посреди всего этого старья был под стать. Абсолютно серая комната смотрелась нелепо в сравнении с хозяйкой и ее маленькой гостьей. Женщина в красном бархатном платье сидела на деревянном стуле с бокалом красного вина в руке, закинув ноги на пуфик. Длинные черные волосы были собраны в высокую прическу, закрепленную серебряным гребнем, золотые серьги с рубином заставляли Даму сиять подобно пламени. Ариадну всегда удивляло это место, однако узнать причину такого контраста дома с его богато одетой жительницей никак не решалась, несмотря на давно грызущий интерес. Дама все-таки женщина вспыльчивая, убить – не убьет, по крайней мере, голыми руками, но покалечить может. Заколет пиками – и прощай, милая Ариадна.
«Больно, наверное, будет. А если мы ответим? Почувствует ли она что-нибудь? Все-таки риск – дело благородное… и бессовестное, что самое главное» – девочка задорно хихикнула, вновь обращаясь к Даме Пик.
– Слушай, а почему у тебя такая комната странная? Ты приближенная ко двору, а живешь в таких условиях.
– Это мой свободный угол. Тут можно сидеть спокойно, зная, что никто не видит, и отдыхать от суеты, ждущей меня в замке. Можно с легкостью найти место, которое спрячет от посторонних.
– Ааа… ясно.
Девочка зевнула. Ее не удовлетворил такой ответ. Она ждала чего-то более эмоционального. А тут: «я решила отдохнуть». Ерунда какая-то.
– Ну, я пойду, – Ариадна аккуратно встала с кресла, направилась к двери.
Женщина не ответила. Снова молчит. Ушла в мысли и в этот тонкий бокал с красным вином. Казалось, что Дама – одна сплошная нелепость. Ариадна не понимала, где та девушка, что была раньше? Еще несколько лет назад она казалась такой забавной, свободной. А теперь, будто умудренная жизнью, она постепенно растворяется в серости и пыли этой комнаты, истончая бьющуюся в истерике алую ауру собственного тела и души алкоголем. Это было ужасно: Дама напоминала Ариадне Домино.
«Вот о чем она сейчас думает? Окунается в омуты собственной памяти? Или просто застыла, забыв про время? Агр… как же бесит ее бездействие» – Ариадна пнула тоненькой ножкой кресло, в котором сидела еще минуту назад, и медленным шагом, будто в танце, вышла за дверь, предоставляя свободу воспоминаниям Дамы.
Руки задрожали. Бокал неаккуратно свалился на стол, выплескивая содержимое на обложку книги. В глазах на секунду все покрылось пеленой.
Их горла вырывался булькающий звук. Связки закоченели от холода. Дама открыла глаза, смотря наверх. Маленькая звездочка, единственный свет, который не прекращая горел для женщины. Она потянулась к нему рукой, продолжая смотреть прикрытыми глазами вокруг. Женщина ничего не чувствовала, пока запах разлагающейся мертвечины был далеко, но он пробирался все ближе к ней, минуя камни, тину, грязь и кости, коими было усеяно все дно. Дама сидела на покрывале из человеческих черепов, что уставились на нее своими пустыми глазницами, подогнув ноги под себя. До нее все сильнее долетало зловоние. В ее руках маленький посох – длинная трубчатая кость, он рисует на грязи букеты цветов, отрезанных от стеблей, темную фигуру, сгорбленную под тяжестью мешков, и домик, ветхое здание на самом краю обрыва. Дама чувствовала себя странно. Прикрытые глаза периодически распахивались, а рот раскрывался в попытке что-то сказать, но все тут же возвращалось на свои места, с той же скоростью. Она, казалось, была прикована к пружине, которую растягивают, а острые края задевают чувствительные точки на человеческом теле, заставляя повторять монотонные движения. Женщина откинулась на жесткие черепушки, поглаживая их затылки руками, и закрыла глаза.