– Ты ведь тоже лишился сердца! Так откуда это твое чувство сожаления?! – негодующе топнула она ногой. – Мы уже давно подобного не видели! Неужели?.. – в голову Двуликой пришла мысль. – Неужели ты… ты не заменил его?! Отвечай! В тебе еще бьется сердце?
– Уйди, Ариадна, прошу тебя. Если ничего важного сказать не хочешь – уйди.
– Я доложу обо всем Королеве! И куда только Кукла смотрит? – девочка резко развернулась и, обернувшись змеей, поползла к замку.
∞∞∞
Милли обреченно смотрела перед собой.
Кукла медленно подходила к ней, смотря на нее со странным пониманием.
Было холодно.
Так всегда бывает, когда чувствуешь пустоту. Не важно, связана ли она с потерей конечности, или внутреннего органа, или чего-то нефизического. Куска души, например.
– Да знаешь ли ты, какого это, терять близкого человека, бездушная ты кукла?! – Милли замахнулась на девушку, стоящую перед ней совершенно неподвижно. Даже грудь ее не колыхалась от размеренного дыхания. Кажется, и шестеренки в эту минуту перестали двигаться в пустоте ее грудной клетки. Удар в живот оказался ощутимым. Но недостаточным. Потому что…
– Знаю, – глухо прозвучал в тишине голос Джорджии.
… в тот раз…
Милли опустилась перед ней на колени, плечи ее мелко подрагивали. Это холодно. Холодно звучит голос Куклы. Холодно сидеть на бетонном полу. Холодно без объятий Лиз. Холодно внутри. И так больно.
… было больнее.
– Я замерзаю, – тело Милли начало бить крупной дрожью. Почувствовав, как слабеют ноги и тяжелеет голова, она завалилась на бок.
Неужели так всегда бывает, когда теряешь кого-то настолько близкого? Неужели ты так сильно привязан, что всеми силами начинаешь желать остаться с ним навсегда? Неужели…
– Тебе хочется умереть?
Кукла равнодушно смотрела, как извивается в судороге Милли на бетонном полу. Она не могла дышать, словно и кислород тоже замерз, кусочками льда проникая в дыхательные пути.
«Однажды все мы должны пройти через это, потерять того, на ком сконцентрирован смысл твоей жизни. С кем-то это происходит еще в начале жизненного пути. А кому-то везет гораздо больше, и он теряет его, прожив с дорогим человеком долгую жизнь, преодолев тяготы жизни, прочувствовав и радость, и горе и разделив их напополам. Разница только в том, кто центр твоего мира.»
Джорджия повернулась и направилась в сторону выхода из зала.
«Все они жалкие… жалкие!» – ускорив шаг и сжав зубы, чувствуя, как давно забытая боль поднимается из глубин души. «Любимая жена, любимая девушка, любимая сестра, дорогой отец – это все так низменно. Да знают ли они, какого это – терять собственного едва родившегося ребенка?!»
– Жалкие существа! Вы просто не знаете, как это тяжело, когда смерть забирает у тебя такое… – Кукла остановилась, затуманенным взглядом впиваясь взглядом в свои руки. Они все еще помнили, как нежно они держали младенца. – Такое крохотное создание. Моя девочка. Моя девочка. Куколка моя.
Девушку поглотили воспоминания, она вновь проживала ту мучительную ночь, когда сердце ее дочери остановилось. Она просила всего несколько часов, чтобы побыть с ребенком хоть немного. Это она должна была умереть, она, не малышка. Как прискорбно, что желания исполняются иначе, чем ты ждешь. Придется озвучивать их четче.
Ариадна смотрела из-за угла, как Джорджия, сидя на коленях, шевелила совершенно бесцветными губами, беззвучно шепча что-то, что девочка не могла разобрать.
«Почему они такие? Разве могут они чувствовать что-то?»
Задумчиво посмотрев в сторону, Двуликая отвернулась, несмелыми шагами идя к выходу. Только один человек во Вселенной мог ей это объяснить.
∞∞∞
Увидеть Дизейла в маленьком домике Дамы было очень неожиданно, но это Ариадну совсем не волновало.
Она села на свободный стул и немигающим взглядом уставилась на Даму. Женщина с немым вопросом застыла в одном положении, бокал с вином завис в воздухе, когда Дизейл с веселыми искорками в глазах перевел взгляд с Дамы на Ариадну. Мужчину интересовала эта Двуликая. Еще ее перекошенное лицо в операционной не давало ему покоя. Иногда она задумывался, могла бы его дочь быть такой? Носить шляпки и платья, легкие и светлые, такие, что вызывали тошноту у Дамы.