– Стоп, – голос прогремел эхом от стен и исчез где-то в дыре в потолке. Мотыльки прекратили нападение, зашумели все выше и скрылись наверху.
Милли вспомнила, что уже носила эту пижаму много лет назад, когда ей было всего семь лет. А Попо утопили в реке в прошлом году. Это не могло быть взаправду.
– Мотыльки ненастоящие, как и это место. Я просто сплю, – сказала она себе. Голос был ее, настоящий, без детской мягкости. Твердый и жесткий. Таким она пообещала №2 отомстить за Лиз.
Библиотека была знакомой, словно она была здесь раньше. Голова заныла в месте удара.
– Джорджия, это опять ты? Снова твои ловушки? – зло выплюнула она, смотря, как пропадает свечение с тела.
Завыл ветер, послышался скрип старых половиц со второго этажа: совсем рядом с ухом произнесли:
– Обернись.
Милли бы испугаться, но она была полна решимости и удручающей тоски: после потери Лиз ей было нестрашно умереть, ничто не могло принести больших страданий, чем ее смерть. И ничто не могло сделать больнее, чем тренировки, после которых все тело Милли сковали шрамы. Прошло не так много времени, чтобы смириться со всем, что произошло. Она делала слишком много вещей, о чем не спрашивали ее мнения и желания. Раньше девочке казалось, что свободу забирают родители, наказывая и наставляя любыми методами. Теперь это была Королева с ее манией сделать армию из детей, собранных отовсюду, безвольных, потерянных, не способных думать ни о чем, кроме дисциплины и получаемых травм. Будто бы все то, что каждый из них пережил за свою недолгую жизнь, было недостаточным.
Сбоку снова прошелестел голос:
– Обернись.
Милли посмотрела назад. На полу в погасшем свете сияла небольшая раскрытая книга: треугольная, в твердом металлическом переплете, она была скорее похожа на шкатулку, чем на книгу, но страницы шелестели на сквозняке, гуляющем по полу, совсем как в обычной.
– Знаешь, что это? – за спиной снова прошелестел чей-то голос.
Девочка снова обернулась, ощущая нарастающее раздражение.
– Кто это? Прекрати прятаться.
– О, так тебе не нравятся прятки? – в голосе звучала явная усмешка. – А я всегда думала, что это твоя любимая игра. Мы с самого детства играли с тобой. Я пряталась тут, и ты находила меня каждый раз.
– Где ты? Покажись! – Милли крутилась вокруг себя, но не видела ничего, кроме плотной темноты.
– Ты первая! – весело ответил голос. – Покажись сначала ты! Ты никогда не видела себя настоящую? Смотри!
Детские руки вылезли из темноты, держа овальное зеркало. В нем не было ничего, кроме того странного существа, которое Милли видела в зеркале в покоях, которые ей выделили в замке. Сейчас оно дрожало в самом углу, обхватив единственной рукой себя за колени. Затертая серая ткань платья с дырками открывала вид на щуплое костлявое туловище с почерневшими участками кожи. Отовсюду на Милли смотрели глаза: они перемещались по усеянному глубокими язвенными ямами лицу, по черным пятнам на теле, по серой руке с торчащими клочками мяса и костей. Они следили за всеми действиями Милли, но уже не угрожающей, а с опаской, боясь, что она сделает в этот раз.
– Кто бы ты ни была, исчезни. Я уже убила тебя однажды, помнишь? – Отражение затряслось от воспоминаний. – Знаешь, насколько сильной я стала за это время? Ты меня не напугаешь своим видом. Монстр с последней тренировки выглядел хуже, когда я вырывала ему конечности.
Отражение посмотрело прямо на девочку. Глаза остановили движение, некоторые стали закатываться, исчезая где-то внутри. Оно не могло сопротивляться.
– Зеркало должно отражать меня, а я стою здесь, вот такая. Я не похожа на тебя. Уродливая, трусливая тварь, ты как погрызенная голодными псами дворовая кошка. И тебя не жалко. Исчезни, не хочу больше тебя видеть.
Впадина в районе рта на лице Отражения раскрылась так широко, будто бы кричала. Оно содрогалось в рыданиях, истерично колотила ногами и рвала на себе волосы. Жалкая, слабая, никчемная. Милли не ощущала ни к ней, ни к себе ни капли сочувствия. Она знала, зачем живет, и только ждала моменты отомстить. Они все заплатят.