– Как ты думаешь? – тишину пришлось нарушить. – Они уже знают, да?
– О чем? – голос Галатеи звучал устало. – Ты говоришь о наших свиданиях?
Моника улеглась рядом, прижимаясь лбом к непокрытому одеждой плечу девушки. Ощущалось как оголенные провода. Галатея провела рукой по ладони девушки, переплетая пальцы, сменила тему:
– Им нужна помощь ведьм. Королева приказала отправиться в мой ковен.
– Что? Зачем?
– Говорит, что нужно заручиться их поддержкой, когда через миры пройдет разлом. Никто не знает, что полезет из Девятого Мира, когда он откроется. Сама Домино не обладает силой, поэтому, – принцесса не договорила.
– В любом случае, Ордену тоже пригодится их помощь в…
– Они не помогут, – Галатея прервала ее. – Я не говорила тебе, как оказалась здесь впервые? Я сбежала из ковена, предала их. Никто не имеет права оставаться живым после этого. И если я вернусь, – она повернула голову к Монике, посмотрела прямо в глаза, – ты и сама понимаешь, что тогда произойдет.
Девушка в порыве негодование подскочила, усаживаясь на бедра принцессы. Трава у груди Галатеи захрустела в ее пальцах.
– Тогда я пойду с тобой. Я не могу отпустить тебя.
– Хочешь умереть? Не рановато для такого ребенка? – Моника недовольно нахмурилась и ткнула Галатею под ребрами.
– Еще раз что-нибудь скажешь о моей внешности! сама-то… кто даст тебе триста двенадцать лет?
– Удивительная шутка времени, что сказать, – пожала она плечами поднимаясь руками по бедрам девушки к талии.
– Я поеду с тобой, – тоном, не терпящим возражений.
– Да, я знаю, что все равно тебя не отговорю. А что с детишками?
– Отправлю туда Адагеил. Ее будет достаточно для координации. А там уже Мари с ними разберется.
Моника уткнулась в ее грудь, обнимая за плечи.
– Ты не собираешься отвечать, да?
Галатея вздохнула и обвила руками ее тонкую фигуру. Детскую…
– Знают, многие знают. Женевьева давно прознала о наших встречах, говорила, что все благодаря Адагеил. Но Королева уверена, что это не любовь, поэтому нет причин переживать.
От ее слов Монике стало только хуже. Умереть за то, что нарушил запрет, или поверить в то, что правила не нарушены, потому что они сами себе лгут? Девушка не хотела думать, что ее чувства – самообман. После всего, что их связало, это не могут быть низменные инстинкты ради исполнения воли капризной Королевы. Корень зла был в ней, слабой старухе, запертой в детском теле. Они все были заперты, знать бы только, за что.
Моника подняла голову и приблизилась к лицу Галатее. Уже все равно.
∞∞∞
Покои Домино по-прежнему темные, покрытые бархатом от потолка и до пола. Сама Королева все также сидит в любимом кресле, неизменно пьет красное вино, в свете свечей кажущееся черным, и бледной безэмоциональной куклой смотрит в потолок.
– Ты помнишь, как я появилась на свет?
– Это было очень давно, как считаете, Ваше Высочество, я старше вас? Не вы ли убеждали меня не думать о своем возрасте?
– Я говорила тебе не думать о смерти, дурочка.
– Разве это не одно и то же? – Дама сидит на королевской кровати совершенно бессовестно. Но Домино это ни капли не беспокоит.
– Смерть – это часть жизни тех, кто опускается до слабых и низменных чувств. Чем больше ты пытаешься жить, тем скорее умрешь. Когда я появилась в этом мире, вокруг меня не было практически ничего. Это была тишина, несколько странного вида существ, которые с интересом крались ко мне, и я – слабый ребенок, не умеющий говорить и ходить. Знаешь, почему меня не тронули? Потому что я молчала. Рожденная немощной и слабой, – Домино имела привычку повторяться, когда слова имели действительно важный для нее смысл, – я еще до того, как впервые сдвинулась с места, как обошла весь Первый Мир, как встретила тебя, как основала свою империю, то есть королевство, – она осушила бокал и бросила его в окно. – До всего этого я стала силой. Неизмеримой. Мое сердце было сильно настолько, что никто до сих пор не слышал его стука. Это бессмыслица, придуманная кем-то, будто бы сердце дает жизнь. Нет, оно – лишь проявление слабости. Мне уже сотни лет, неважно, в каком мы измерении, но я остаюсь той, кто может победить всех.