На щеке Сии остался порез от сюрикена, она поймала его и отправила в обратную Милли. Девочка пропустила его за плотной полосой лезвий, которые она яростно направляла в сторону Сии. Сюрикен, минуя ткань брюк, впился в ее бедро, заставляя на секунду склониться и выдохнуть. Книга лежала прямо возле нее. А карманы оказались пусты. Не думая ни секунды, чем это может обернуться для нее, Милли резко вынула клинок из ноги, вскрикивая от резкой боли и пачкая пальцы в крови. Несколько крупных капель упали на книгу, когда сюрикен вновь полетел в сторону Сии.
Все произошло, казалось, за несколько секунд. Книга раскрылась, в коридор вбежали Вивальди и Люсьен с двумя детьми из личной охраны Куклы. Они направили тонкие светящиеся красные нити в сторону Сии, обматывая ее руки, шею и ноги. Люсьен схватила Милли, не давая ей наброситься на девушку снова. Перед тем, как ведьму выволокли из Биоктагона, а треугольный том растворился в воздухе, она успела понять две вещи: ее ждет смерть и еще одну, самую важную.
Книга была пуста.
∞∞∞
– Ваше Величество, вы уверены? Вы могли бы остаться, а я... – Женевьева затихла под тяжелым взглядом Домино. За дверью их уже ждали двое лучших теней, отобранных Куклой, а премьер-министр Четвертого примерял галстуки для встречи с узурпаторшей. – Простите.
Личная тень Королевы поднес ей плащ, накинул капюшон на голову. Женевьева посмотрела в его лицо: прошло всего несколько десятков лет, как мальчишка занял должность, но черты уже стали такими блеклыми, что практически не выделялись. Идеально белый цвет кожи, ни бровей, ни ресниц, практически стершийся нос, потухшие глаза, сомкнутые губы. Тени становились теми, кем должны были стать, но девушке стало жутко. Она сама видела свое отражение так редко, что не могла быть уверена, что оно никак не изменилось, и хоть ранее всегда была в нем идеальна, кто знает, что в действительности видела Королева в ней? То отвращение, что она выказывала ее обезображенной руке – было ли то отношение Домино ко всей Женевьеве?
– Ваше Величество, позволите вопрос? – она опустила голову совсем низко и подошла ближе. Как Домино смотрела на нее в это мгновение? На глазах девушки выступили слезы. – Я уродлива для вас? Ваша помощница не имеет права спросить вас о подобном, простите.
Женевьева стушевалась и замерла, не зная, куда себя деть: Королева не давала разрешение уйти или хотя бы отойти на положенные двадцать шагов, но оставаться так близко и дрожать от смущения принцессе не подобало еще больше, чем напрямую узнавать об отношении к себе. Какой это имеет смысл, если даже если она ненавидит Женевьеву? Девушка живет только ради Ее Величества, ради служения ей.
– Если я скажу тебе, что ты мыслишь верно? Женевьева, что ты сделаешь?
Девушка промолчала, Домино увидела, как ее плечи задрожали и позволила вылететь смешку из приоткрытых губ.
– Ты так стараешься быть идеальной для меня, Женевьева, но я сделала тебя такой, какой ты должна быть. Уродлива ты или прекрасна – важнее то, что ты остаешься рядом со мной. Будь такой и дальше, и когда я захвачу все Миры, когда мои тени помогут мне обуздать Новый Мир – я буду Императрицей всей Вселенной. А ты, – Женевьева услышала шорох лент королевского платья, а ее щеки коснулся подбородок Домино. Ее кожа была холоднее всего, к чему она когда-либо прикасалась. Слеза девушки упала на губы Королевы. – А ты будешь рядом со мной, как и раньше. Пожалую тебе собственный замок, отстроим вертикальный лифт между нашими покоями.
Женевьева понимала, что Домино всего лишь дразнила ее, обещая дары за службу, которые ей никогда и не были нужны. Больше всего ее волновало место рядом с Королевой, которое она так преданно завоевывала с самого рождения. И она должна была быть достойна стоять рядом с будущим Ее императорским величеством.
Она так и не ответила прямо.
Двери отворились, Домино прошла вперед, вышагивая маленькими кукольными ножками. Женевьева и не замечала раньше, что была выше Королевы на целую голову. Позади них шли Милли и №2, не издавая ни звука: их первое серьезное задание, и хотя в душе обоих бушевала буря ненависти к той, кто была первопричиной смерти Лиз, их лица оставались непроницаемыми. Пока не пришло время, они будут нести службу, которая была навязана.