– Ну что ты, Элта, сейчас они с официальным визитом, мы выслушаем их, – мягко произнесла глава ведьм и указала на деревянные ворота. – Открой их.
Девушка, названная Элтой, покорно опустила ресницы, направила левую кисть на ворота и быстро зашептала что-то неразборчивое. Щелкнул замок, заскрипели металлические замки, и правая часть ворот открылась. – Гости входят с правой стороны, не оскверняйте наши ворота, не касайтесь их, – проговорила Элта, поднимая голову, но все еще не смотря на Галатею.
Галатея взяла Монику за руку чуть крепче и шагнула вперед, стараясь думать только о том, зачем они вообще пришли сюда. Их миссия была важнее всего на свете сейчас.
Они шли в полной темноте. Вокруг не было ничего, кроме душащего горячего воздуха. Моника осторожно делала каждый шаг, крепче цепляясь за руку Галатеи. Она хотела спросить о дарованных ведьмовских именах, о том, почему Галатея стала предателем, почему ей страшно возвращаться, почему Бекума так долго смотрела на нее и так внимательно, а после будто тень облегченной улыбки легла на ее крупное белое лицо, и глаза зло засияли. Но каждый вдох давался ей тяжело, Моника чувствовала облака пара, выходящие из ее рта. Земля была холодной, как пол в камерах Дизейла, а воздух почти плавил легкие. Слабость нахлынула волной, обдавая все тело жаром. Моника опустила голову, прижимая руку груди, пытаясь справится со всеми чувствами сразу. Галатея вела ее вперед, не отпуская второй ее руки, и чувствовала себя, похоже, совершенно прекрасно. Весь ее страх будто испарился с первым шагом в ворота. Было горячо, Моника чувствовала, как с каждым вздохом что-то проникает в ее легкие, обжигая дыхательные пути, выдыхала она дым, явно видимый даже в полной темноте. В одно мгновение Моника зашлась в кашле, сгибаясь пополам, она упала на колени, голой кожей не ощущая твердой поверхности. Осознать эту мысль она не смогла, чувствуя, как из груди поднимается что-то плотное, жгучее настолько, что она не могла даже закричать. Где-то далеко она слышала голос, но не могла отвлечься от безумной боли, раздирающей ее грудь. Горло чесалось, на коже вокруг шеи начали вздуваться огромные волдыри, тонкие и еще более горячие, обжигая руки, которыми она цеплялась за шею, царапая ее, задевая нарывы, взрывающиеся под ломаными судорожными движениями пальцев. Моника не поняла, что случилось, когда прямо перед ней она увидела поток огня, широко открытыми глазами она смотрела на него, потеряв от боли способность чувствовать что-то кроме. Сознание медленно покидало ее тело, пока она падала на спину. Последним, что коснулось ее, была холодная вода.
∞∞∞
Лететь вниз головой, опутанной чужими руками и собственными волосами, было наиболее неприятной частью перемещения в Седьмой мир. Волосы Дамы и плащ Дизейла все норовили зацепиться за фонарные столбы, острые пики крыш немногочисленных деревянных киосков, кривыми районами стоящих ближе к низу мира.
– Летим на восемь часов, – прогремел голос Дизейла прямо в ухо. Дама попыталась отстраниться, чтобы пронзить мужчину острым недовольным взглядом, но он только сильнее прижал ее к себе. Дама почувствовала, как их сплетенные тела развернуло влево, свист ветра уменьшился, и кровь перестала так пульсировать в голове. Обнаженного плеча коснулись первые за день снежинки.
– Я устала, скоро уже? – ее тихий голос прозвучал скорее капризно, чем устало, и Дама мысленно закатила глаза: вести себя в соответствии с возрастом рядом с Дизейлом было все равно что говорить научным языком с Ариадной. Как-то так повелось, что подобная манера стала нормальной, когда они были наедине.
– Прибыли, – в его голосе послышалась раздражающая улыбка.
Дама прикрыла глаза, пытаясь восстановить равновесие, а когда открыла, они уже стояли на пятом часовом поясе Седьмого мира. Нужно сказать, мерзкий был район. В нем жили далеко не самые обеспеченные люди, а потому правительство не считало необходимым направлять сюда кибер-уборщиков. Дама называла этот мир федерацией, причем такой, что располагалась на огромной территории, а центр которой парадоксально находился в двенадцатом поясе: идеально для правительства отдаленно от периферии. Шестой пояс был максимально отдален от центра, что, однако, позволяло ему вести собственную политику, скованную лишь некоторыми федеральными законами. Нужно ли сказать, что именно шестой район считался районом с самым высоким уровнем расслоения? И все-таки в нем процветала ботаника, геология, а также шестой район был единственным районом Седьмого мира, где заботились об экологии. Дама однажды была в одном из заповедников. Там содержались даже редкие животные Шестого мира. Пару десятков лет назад оттуда пропал белый арктический заяц: они жили в паре, и работники заповедника с ног сбились в попытках найти самца. Безуспешно.