Я же твердо был намерен дождаться таинственных звуков из комнаты. На часах было уже час ночи, я развлекал себя чтением книжки с фонариком. В книге, Тарзан пробирался по джунглям, подкрадывался к лагерю разбойников, вот он видит, что у разбойников в плену находится какой-то юноша и решает его спасти…
Я слышу, что дверь в детскую закрывается, с легким скрипом входя в коробку. Бросая взгляд на часы – время 1-13. Чувствую, как волосы встают дыбом, неужели я уснул и опять вижу этот страшный сон. Пробую пошевелиться, но нет – все нормально. Как только я пошевелился, отчетливо услышал из соседней комнаты ехидный смешок. Стараясь не издавать лишних звуков, чтоб не разбудить родителей, я начал прислушиваться к тому, что происходит в соседней комнате. Действительно, как будто кто-то ходит из угла в угол, я приложил ухо к стене и услышал невнятное бормотание, перемежающееся смешками. Я откинул одеяло, вооружился фонарем и книгой, почему-то мне тогда она показалась грозным оружием и начал тихонько слазить с кровати.
Выхожу из комнаты и крадусь к уже закрытой двери в детскую. Фонарик узким лучом освещает одежду, висящую в коридоре и матово-белую дверь. Я подхожу к двери и замираю. Кажется, что за дверью разговаривают два человека, но света в комнате нет, иначе он бы пробивался под дверью. Не могу разобрать слова, но по интонации понятно, что один на чем-то настаивает, а второй неуверенно отказывается. Я решил резко открыть дверь и, светя фонариком перед собой, включить свет в комнате. Я не знаю откуда во мне взялась смелость, куда делся страх перед непонятным, может быть прочитанная книга о супергерое нашего времени так повлияла на меня, а может родители, спящие в соседней комнате. Я начал толкать дверь плечом, но она не открылась. Кто-то держал ее с той стороны. Звуки из комнаты прекратились, я лишь услышал звук шагов удаляющихся от двери в глубину комнаты. Я резко и сильно толкнул дверь плечом и провалился в темноту комнаты. Фонарик выпал из рук и покатился обратно в коридор. Книга осталась в судорожно сжатой руке. Сквозь тусклый свет от луны пробивающийся через темные шторы, я увидел приближающийся ко мне силуэт. Бежать. Только эта мысль осталась в голове. Извернувшись с живота на задницу, я оттолкнулся ногами от пола и заскользил по линолеуму в коридор, рукой же резко выкинул книгу в сторону непонятной тени.
Выкатившись в коридор, я увидел фонарик, лежащий в метре от меня, и светивший точно в зеркало. Опять перевернувшись на четыре точки, сжимая до скрипа зубы, я начал перебирать руками и ногами в сторону фонарика. Подняв голову, я увидел в зеркале, то что там быть точно не могло. У меня за спиной стоял высокий силуэт, а за ним было что-то или кто-то еще. Вот он делает шаг ко мне, и я вижу, как его рука тянется схватить меня за шиворот, как какого-то щенка. Руки и ноги от страха отказываются служить и разъезжаются в разные стороны. Больно бьюсь лбом об пол и вижу, как в зале загорается свет. Открывается дверь, в электрическом свете, бьющем мне прямо в глаза, вижу отца, выскакивающего из комнаты, в одних трусах. Он видит меня, лежащим на полу, и единственная мысль которая пришла ему в голову и которую он не замедлил озвучить:
- Что ты по ночам шастаешь, лунатик что ли?
Я понял, что уже ничего не смогу ему доказать. После этого со мной провели профилактическую беседу, сходили все вместе в комнату, убедились, что там никого нет. Увидели брошенную мной книжку посредине комнаты. Пытались выяснить у меня, что же я там все-таки делал. Правду, в свете открывшегося у отца таланта врача диагноста психических заболевай, говорить было глупо, это понимал даже десятилетний ребенок. Пришлось говорить, что поскользнулся, упал, очнулся … и все в таком же ключе. На следующий день, возвращаясь со школы, я увидел маму, выходящую из первого подъезда, с потасканным пакетом внутри которого смутно угадывалась стеклянная литровая банка.
Воображаемый друг
С Максом я познакомился на улице во дворе. Он был на год младше и жил в соседней квартире. Как-то так получилось, что мы сразу подружились, а следом подружились и наши родители. Правда отцы всегда в шутку переругивались о том, кто важнее пилоты или мазута, сейчас я понимаю, что мой отец немного раздражал отца Максима своим слегка высокомерным отношением. Но на тот момент все это было не важно.