— Господи, защити нас, рабов твоих! — закричала Аннушка, умоляюще смотря на Спасителя, отчего-то медленно черневшего.
Каменные пальцы отчаянно пытались схватить тонкую девичью шею, но им словно что-то мешало. Внезапно Иисус Христос на подаренной темной иконе странно улыбнулся Анне. Ухмылка рождалась на устах Господних отнюдь не добрая. Икона начала крошиться, гнить. С красного угла на пол посыпались личинки. Не желая видеть происходящее, Анна Димитриевна зажмурилась, представила светлый образ Николая Чудотворца и продолжила громко петь молитву. Будто из иного мира услышала она плач проснувшихся детей и вой каменного существа.
— ОТДА-АЙ! — простонало оно еще раз. Скульптура с трудом размыкала каменные губы, говоря человеческой речью. Спустя мгновение все прекратилось. Статуя скрылась за дверью, и шаги ее стихли. Личинки исчезли, а Спаситель на иконе вновь приобрел светлый облик. Андрей и Маша, прижавшись друг к другу, завопили, когда тетушка без чувств рухнула на пол.
Следующий день ознаменовался встречей Рождественского сочельника. За детьми приглядывала няня. Анна же лежала в постели, сломленная лихорадкой.
— Что мне с ней делать, барышня? — спрашивала у Невской несчастная Матрена, которая уже засомневалась, настолько ли история госпожи сказочная.
— Выкиньте с мужиками ее. Прочь вынесите из нашего дома! Прочь! — говорила Анна, тяжело дыша.
Тело ее горело жаром, зрение расплывалось. И в болезни она прекрасно понимала: ей это не приснилось, даже несмотря на то, что ангел стоял на том же месте, у ели в гостиной, сложив на груди руки и печально уставившись в потолок. Вестник Смерти обязательно их навестит. Сегодня. В ночь перед Рождеством.
— Утопите эту проклятую статую в реке, — стонала Анна, едва ли не плача.
Иван, возлюбленный Матрены, помогал той подносить лекарства барышне и положил на лоб Анны мокрую тряпицу.
— Вы бредите, Анна Димитриевна, — сказал он, — вам покой нужен.
— Дети… дети… — ворочала головой хворая.
— Они с нянюшкой! — тут же попыталась успокоить ее Матрена. — Уж вы-то знаете: она в обиду их не даст!
— Что-то еще прикажете, Анна Димитриевна? — уточнил Иван.
Аннушка умоляюще посмотрела на слугу и попросила перо с бумагой. Наскоро написала письмо Элен с просьбой приехать.
— Отправьте ей, немедля. Пусть казачок в Серпухов доедет, дайте ему коня… И там… к Элен…
— По таким-то сугробам, — тихо молвила Матрена, озадаченно взглянув на Ивана. — Сгинет малец…
Иван лишь плечами пожал. Что же им, подневольным людям, делать оставалось?
В скором времени Анна Димитриевна уснула.
Вечером сыпал мелкий снег, штрихуя серые избы села и темный купол видневшегося поодаль храма. Стекло спальни Невской начали царапать ветви сухого дерева. Анна спала периодами, постоянно вскакивала с постели. Горящая огнем, она заставляла себя встать и пойти проведать племянников, но силы, казалось, покидали ее с каждой минутой. В горле свербел кашель. Пахло известняком и чем-то кладбищенским. Молитвослов лежал на хрустальном столике у окна, и до него не было возможности добраться. В полудреме виделись Анне статуя ангела и старое сморщенное лицо. Оно показалось смутно знакомым.
В один момент сквозь сон Невской почудилось, будто кто-то стоит над ней и буравит взглядом.
— Андрей… Машенька…
Собрав все силы, Анна встала с постели. Ноги тут же сделались ватными, стоило ей ступить на пол. Давай, Аня! У тебя получится! Покачиваясь, прямо в ночной сорочке, она пошла к двери.
За спиной послышался скрежет. Обернувшись, Анна увидела, как окно царапают вовсе не оголенные ветви дерева, а длинные когтистые пальцы. Девушка не вздрогнула.
— Я тебя не боюсь, — процедила она через боль. Затем подошла к столику и взяла молитвенник, пристально глядя на ведьму, следившую за ней через окно. Карга улыбнулась и погрозила костлявым пальцем. Уродливое, искаженное злобой лицо неотрывно смотрело на Аннушку, а губы что-то шептали. Свечи начали гаснуть одна за другой. Запахи каменной пыли и могильной сырости резко ударили в нос. Улыбка ведьмы сделалась еще злее.
— Не получишь…
Произнеся это, Аннушка рванулась прочь из спальни.
Помещичий дом пустовал. Ни одной свечи не горело в его коридорах. Ни одной живой души не увидела Анна Димитриевна. Смрад гнили и холод стояли невыносимые. И только коридор, ведущий в детскую, был немного освещен настенными канделябрами. Анна бросила взгляд на портреты, висящие на стенах, и оцепенела. У людей, предков Невских, не было глаз: их точно выжгли пламенем. Из-под рам по обоям стекала кровь.