- И теперь, после рассвета, мы все снова будем жить и процветать. Твоя семья, прежде всего - тон ее бабушки прояснился, и она попыталась приглушить внезапное вздутие живота.
Дубовая дверь заскребла по полу, оглушая звуками тихую комнату. Тело Лилии зазвенело от тревоги. Не время. Она не была готова. Но вместо того, чтобы выразить свое беспокойство, она встала, разгладила платье и последовала за парой вошедших проводников. Плащи на их спинах развевались на ходу. Они больше походили на охранников, чем на проводников, подумала она, отгоняя эту мысль так же быстро, как она пришла. Она слышала, как мягкие подошвы бабушкиных туфель шлепают позади нее по каменному полу.
В конце длинного коридора открылась вторая дверь, и утренний свет пролился через проем, бросая огненное сияние на большие серые камни. Все стояли неподвижно и настороженно ждали, когда она выйдет. Они собрались вокруг алтаря, но на расстоянии, поскольку никто, кроме Мастера, его ученика и Единого, не был так близко. Многие из племени улыбались ярко, как солнце. Лилия боролась со зловещим чувством, которое оно вызывало у нее, пытаясь поверить, что это были улыбки сострадания и утешения.
Там, в нескольких шагах от алтаря, стояли Мастер и молодой темноволосый мужчина, оба, за исключением Мастера, в белых шелках. Только у него была золотая и серебряная окантовка по всей длине спереди. Молодой ученик улыбнулся яркой улыбкой, как и другие, но в его лице был садистский оскал. Лилия опустила глаза от его бдительного взгляда, и они остановились на маленьком священном сосуде, который он держал в руках. Оно было узким, но длинным, почти с длину ее руки от локтя до кончиков пальцев. Зрелище почти заморозило ее на месте, зная, что находится в шкатулке, но она продолжила, не понимая, как ей удалось поставить одну ногу перед другой. Стоя теперь перед ученицей, их взгляды снова встретились, когда она церемонно взяла шкатулку. Пальцы коснулись друг друга, и Лилия уловила его незаметную, но нетерпеливую реакцию.
И ученица, и Мастер отошли в сторону, указывая на свободный путь к алтарю, и она продолжила свой путь. Кварц под ее босыми ногами был теплым и привлекательным, что было странно для камня, еще не нагретого солнцем. Не успела она повернуться к толпе, как Мастер уже начал обряд, но она едва расслышала слова, которые он произносил, из-за звуков чего-то вроде воды, текущей под алтарем. Запах цветов и специй, захлестнул ее, когда она опустилась на колени и села на пятки. Лилия попыталась стряхнуть это чувство и сосредоточиться на словах Мастера, но звуки внизу становились только громче. Ей показалось странным, что никто больше не прислушивался.
Лилия поставила ящичек перед собой на небольшой каменный алтарь и стала ждать. Стремительный звук, пряный запах и жар под ее ногами становились все более невыносимыми, и она боялась, что шум будет держать ее разум слишком туманным, чтобы ее воспоминания вернулись. С дрожащим выдохом она изо всех сил пыталась усидеть на месте и посмотреть на Мастера. Его руки взметнулись к небу.
По всему телу Лилии пробежали мурашки, когда ее большие расширенные глаза поднялись к небу. Это были уже не обычные розовые и оранжевые цвета, которые сопровождали восходящее солнце, а теперь яркие голубые, зеленые и фиолетовые, мерцающие в медленных приливах и отливах.
- Цвета. Все цвета - она услышала свой собственный голос и оторвала взгляд от пестрого вида. Почему никто не отреагировал на красоту, которая разлилась над ними? Раньше ее тошнило от их непристойных усмешек, но теперь ей просто стало жаль, что они не могут ощутить великолепие чуда над ней.
- Благословенный! Выбранный! Наш Спаситель еще раз! - она видела, как Мастер кричал, слова явно сыпались с его губ, словно алмазная пыль. Внезапно воспоминания о прошлых жизнях нахлынули на нее, и она подняла крышку коробки. Серебряное лезвие кинжала внутри отражало цвета неба над головой. Казалось, оно зовет ее взять его из бархатной колыбели.
Взявшись за холодную костяную рукоятку, как делала это много раз прежде, она подняла ее. Теперь она точно знала, что ей следует делать. Именно то, что от нее и ожидалось. Сжимая рукоять в кулаке, лезвие направлено в небо, она приложила кончик ко лбу и потянула вниз к груди, сдирая кожу с нежной плоти и оставляя кровавую дорожку от линии роста волос до шеи. Кровь хлынула на белую ткань, промокая ее.
Воспоминания захлестнули ее мозг, фрагменты настолько четкие, что могли быть событиями предыдущего дня. Боги. Ее тело казалось, что оно вот-вот содрогнется от натиска образов. Это было слишком, и она вскрикнула от шума цветов наверху и мчащихся вод внизу. Прежде чем она упала под тяжестью всего этого, она скрутила кинжал в ладонях и глубоко вонзила его себе в грудь. Острие легко скользнуло сквозь ткань и нежную плоть, но застопорилось, встретившись с мышцами под ним. Он замедлил проникновение, остановился, а затем снова начал, когда она приложила больше силы. Лезвие царапнуло кость, пронзив ее сердце. Внутри нее его биение стало громким и бешеным, как будто оно знало, что должно произойти, прежде чем оно уменьшилось и дрогнуло.