Только раздев сестру, вся мокрая и усталая Маня обнаружила пропажу денег. Варежка была пуста. Решив, что она выпала на том месте, где её остановила женщина, Маня, забыв об уроках, распахнув тонкое пальтишко, чтобы охладить распаренное от усилий тело, выбежала на улицу. На счастье, монетка лежала в небольшой холодной лужице, которая уже успела покрыться ломким тонким слоем льда. Подобрав монету и отогревая ледяной металлический кусочек в руке, Маня, всё ещё разгорячённая от быстрой ходьбы, решительно прошла мимо школы и вошла в «Гастроном».
– Не стой, одной коктейль крутить не буду! Ищи, кто второй стакан купит, – увидев её, громко и безразлично предупредила продавщица с круглой, как шар фигурой.
– А я могу два выпить, – ответила ей Маня.
–Тогда жди! – ответила ей продавщица.
Школа находилась через дорогу, напротив «Гастронома». Вот уже Маня услышала громкий звонок, объявляющий начало уроков. Видела, как дети, толпившиеся перед зданием школы, ринулись к дверям, а продавщица только начала медленно заливать холодное молоко, выкладывать из вафельных стаканчиков мороженое в большой металлический стакан.
– Какой тебе сироп? – грубо спросила она.
– Никакой, – ответила Маня, думая, что отсутствие сиропа ускорит приготовление коктейля.
Мане казалось, что время остановилось, что взбивание напитка будет продолжаться вечность. Но вот, молочная смесь налита в стакан.
– Мне два стакана, – тихо сказала Маша, положив на прилавок двадцать копеек.
–Ты один сначала выпей, – пренебрежительно ответила продавщица.
Маня, не останавливаясь, делая большие глотки, выпила полстакана. Из-за грубости и неприветливости этой противной тётки, настроение испортилось, и коктейль ей показался чересчур воздушным, состоящим из одной белой пены. Она с трудом проглотила последний глоток коктейля и поставила пустой стакан на прилавок.
Продавщицы за прилавком уже не было. Маня стояла растерянная, не зная, что ей делать. Дарить этой злой и противной тётке целых десять копеек она не хотела.
– Ты чего ждёшь? – от раздумий её вывел вопрос какой-то продавщицы, подошедшей в отдел.
– Я дала на два стакана, а мне налили один…, – тихо проговорила Маня.
– Да? На второй! Только быстро не пей, горло заболит, – она с улыбкой налила в стакан уже не такую пенистую, но всё ещё холодную жидкость.
От гранённого, тяжёлого стакана, в который был налит напиток, у девочки похолодели пальцы, а горло, казалось, покрылось корочкой льда. От неприятного ощущения, на глазах Мани появились слёзы. Большими глотками, не замечая неприятного ощущения в горле, она одолела и эту порцию коктейля. Недопив совсем немного, Маня поставила стакан на прилавок, но увидев, входящую толстую продавщицу, допила коктейль до конца.
В школу она пришла к середине урока, получив по дороге нагоняй сначала от нянечки, сидевшей у входа. Потом, от завуча, которая не вовремя вышла из своего кабинета. И наконец, учительница сделала запись в дневнике об опоздании на урок.
К вечеру Мане было больно проглотить даже слюну, а ночью она проснулась от собственного крика.
– Мама, мамочка, помоги! Мама… – хрипло повторяла она.
Маня никак не могла понять, почему находится в бабушкином дворе. Почему одета в белые, непонятные одежды и вместо её любимой клумбы, напротив лавочки, которая стояла в окружении зарослей высоких кустов мяты, вырыта глубокая яма? Кто такой этот страшный дядька, который стоит на дне ровно вырытой ямы, похожей на могилу? Почему он тянет свои страшные волосатые руки к её ногам? И где все? Мама, бабушка, отец? Почему никто не бежит ей на помощь? Почему оставили её одну?
Она видела себя сидящей на краю ямы, и тело её содрогалась дрожь от страха. Она ощущала боль в плечах от рук мужчины, одетого в рваные одежды. Он толкал её в спину, стараясь скинуть в вырытую могилу. Дядька, стоящий на дне ямы, обхватил её тонкие лодыжки холодными руками и всё тянул и тянул за ноги вниз.
– Мама, мамочка, помоги!
– Ты что орёшь?! Чего ты разоралась? Покоя и ночью от вас нет! – послышалось Мане.
Вдруг, дядька стоящий внизу могилы, словно услышал недовольный голос матери, убрал свои руки от ног Мани. Второй, отскочил от её спины и стал бегать вокруг ямы, строго грозя ей указательным пальцем. До сознания долетел сердитый сонный голос матери.
– Ну чего ты разоралась? Господи, да ты горишь вся! Ну и чего орать так?! – от неожиданной побудки, мать колотил мелкий озноб.
Мама поздно вернулась после вечерней смены. Да ещё провозилась почти до утра на кухне, так как на следующий день, с первой смены ей предстоит вернуться домой только к пяти вечера. Измотанной работой и бытом женщине показалось, что она только на минуту закрыла глаза, как её поднял непонятный крик старшей дочери.