Димыч подумал.
- Да нет, пожалуй. Это и будет то самое шоу, - мотнул он головой.
- И чего делать? Мы-то с тобой знаем, что коп в подавляющем большинстве случаев никакого отношения к вестерну не имеет.
Я, мягко хрустя не своими суставами, выкрутил из его пальцев пресловутую бутылку и вновь водрузил ее на стол. Димыч пригорюнился и попытался утешиться пивом. Вроде бы получалось.
Собирая осколки пазлов в голове, я озвучил простую и ясную мысль, только что закончившую мучительный инкубационный период в моем многострадальном мозгу.
- Нужна непредсказуха. И в первую очередь для нас с тобой.
- Вологодчина! - рявкнул, загораясь, Димыч.
- Сколько мы на тот волок в Белозерье облизываемся, а? - Благодушие с него слетело как пыль. В глазах замерцали миражи чугунков с петровскими рублями, а полуистлевшие кошели ганзейских купцов вываливали из своих прорех полновесные пригоршни талеров и солидов прямо в заскорузлые димычевские ладони.
- Это в сентябре-то? Там сейчас дурная трава выше моей головы, - охладил я его пыл.
- Не скажи... Тот перешеек между озерами давно лесом зарос. А в лесу какая трава? Так, слезы. Мы же смотрели по спутнику, забыл? Лес дремучий. - Димыч вещал, раскачиваясь как расстрига-шаман после неудачного двухнедельного камлания. Миражи его не отпускали, и было понятно, что мой друг "вышел на боевой".
"Торпеда пошла!" - вспыхнула в моем мозгу фраза из какого-то старого военного фильма, и я ощутил знакомый озноб предвкушения очередного приключения.
- Так. Остыли. Выпили, - стряхивая с себя наваждение, пододвинул я стопки к Димычу.
- Ну, наконец-то... - просиял он и с садистским сладострастием свернул шею, то бишь пробку, обреченной на заклание злодейки.
Выпили, ощутили благостные изменения в организмах и вновь вернулись к диспозиции.
- Только два дня. По-любому мало. Полторы тысячи камэ туда-обратно, да еще сколько-то там накрутим. И пару-тройку точек набить резервных на планшетник. Местные камрады тоже поди не спят, рыщут аки звери алчущие, - стал я озвучивать первые наметки.
- Это точно. Только каждого своя кладуха ждет. Наше от нас не уйдет. Давай дальше, - пришпорил меня Димыч.
Я продолжил.
- Дальше. По утряскам на работе каждый сам разберется, а стартовать лучше всего в среду в ночь, чтобы в понедельник утром вернуться в город. Ночь туда, ночь обратно, четыре полновесных дня на коп. Нормально. Дальше. Едем, Димыч, естественно, на твоем пепелаце. Мой "гольфик" там не пляшет даже рядом. Подумай, проверь, подкрути чего надо. Харч тоже на тебе.
Димыч кивнул, соглашаясь.
- Так. Завтра я встречаюсь с Хеленой. Объясняю ей расклад, что к чему. Скажу, где и какие купить приборы и все остальное-прочее. Думаю, "аськи" им за глаза хватит. Серьезный прибор они просто по неопытности не потянут, а расхлебывать нам.
Объясню условия. Принцип такой. Зрителей нет, все - участники. Жрать - что дают, спать - где положат. Слушать старших и не возникать, пока не спросят. А, ну да, гонорар. Я так думаю, от штукаря надо плясать. Все, пусть соображают. Да-да, нет-нет. В принципе, нам и без них не скучно. А с Натахи, ежели чего, взятки гладки. Она же не виновата, что немцам условия наши не подошли. Так?
Димыч показал мне большой палец и снова наполнил иссохшиеся в томительном ожидании стопки. Процесс шлифовки мелких деталей предстоящей поездки покатился по многократно отработанному сценарию
Глава 3. Первичные навыки дипломатии для двоечников
Я сидел за столиком одного из вполне уютных кафе в торговом-развлекательном комплексе "Меркурий" и в ожидании мадам тоскливо размышлял о том, о чем вовсе не хотелось размышлять.
Соответствует ли статус этой харчевни уровню "встречи в верхах", не буду ли я выглядеть косорылой деревенщиной, приперевшись на деловые переговоры с веточкой розы... Хорошо это или плохо, что у меня застарелая идиосинкразия на костюмы и галстуки, в связи с чем я, не мудрствуя лукаво, пришел в своей повседневной одежке (джинсы, футболка, куртка) ... Ну и так далее.
Хелена позвонила в первой половине дня и, убедившись, что ее собеседник в курсе предполагаемых событий, предложила встретиться в их офисе либо мне самому выбрать место и время.
Прикинув, я назвал время и ближайшую к дому точку, где можно спокойно посидеть. То есть "Меркурий". Обговорив процесс идентификации друг друга, мы рассыпались во взаимных благодарностях и повесили трубки.
И вот сижу, жду...
Вспомнив очень кстати, что копарю совсем не обязательно быть дипломатом, я решил не забивать себе голову обсасыванием всех этих протокольных условностей и сосредоточился на кофе.
- Виктор? - услышал я за своей спиной уже знакомый звонкий голосок и, ощутив легкий аромат нездешнего парфюма, повернул голову, приподнимаясь со стула.
Да-а... Не врала Наташка. Зачетная лялька. Какая там, в зюзю, мадам? Абсолютно рабочая, ликвидная коза.
По виду - типичнейшая студентка-переросток. Кроссовки-джинсы-блузочка, но формы... Мой взгляд привычно замаслянел, любовно охаживая ее вдумчивое декольте (ну прямо беда у меня с этими вырезами). Я спохватился.
- Хелена? Здравствуйте. Очень приятно. Присаживайтесь. - Сделав шаг к противоположному краю столика, я приглашающе отодвинул стул.
- Спасибо. - Она с привычной легкостью заняла предлагаемое ей место и с легкой усмешкой взглянула на меня. - У вас очень... откровенный взгляд, Виктор. Странно, что моя блузка еще не задымилась.
- Ну, как истинный ценитель прекрасного, не могу не восхититься... - неуклюже попытался реабилитироваться я, но, уловив в ее глазах ироничное поощрение, хмыкнул и приободрился. - Будете подавать в суд?
- Ну что вы. Мы же не в Америке. У русских мужчин вообще очень выразительный взгляд. Я уже привыкла. Да и, справедливости ради, лозунги и идеи феминизма никогда не представляли для меня существенной ценности. Это мне? - вновь мимолетно улыбнувшись, обратила она мое внимание на сиротливо поникшую розочку на краю стола.
- Ах, да. Конечно. - Спохватился я и протянул ей многострадальный продукт голландских цветоводов, заботливо выращенный в Эфиопии.
Хелена благодарно кивнула и поднесла цветок к лицу, вдыхая несуществующий аромат.
- Спасибо. Очень приятно.
Наметившуюся неловкость паузы весьма кстати разрядил материлизовавшийся, казалось, прямо из-под стола, каучуково-улыбчивый официант. Он с полупоклоном протянул гостье фолиант с меню и застыл, чутко отслеживая оловянными глазами малейшие изменения в обстановке.
- Если можно, чай. Черный. Без сахара, пожалуйста, - с бесстрастной вежливостью сделала заказ девушка и раскрыла лежащую у нее на коленях сумочку.
Официант растворился в пространстве, чтобы через пять минут вновь напомнить о своем существовании маленьким двухсотграммовым фарфоровым чайничком, появившимся на нашем столике в комплекте с чашкой на блюдце и тарелочкой с разноцветным колотым сахаром.
- Я начну, пожалуй. Не возражаете? - указала она легким кивком на вынырнувший из недр неизменного женского аксессуара диктофон. И нажала кнопку.
- Господину Кляйну очень важна атмосфера и, если так можно выразиться, стенограмма нашей встречи. Думаю, его можно понять. Обсуждаемое нами предприятие не входит в перечень привычных занятий рядового обывателя. И не имея, к сожалению, возможности присутствовать лично, он, тем не менее, хотел бы составить максимально полное представление о прошедшей беседе. Включая эмоциональный фон. Мне это представляется вполне логичным. Не так ли?
Я почувствовал легкое раздражение. Ну не по мне вся эта словесная эквилибристика и заблаговременно проработанная отточенность фраз. Или дело делать, или макраме плести.
- Хелена, извините, пожалуйста. У меня к вам будет интимнейшая просьба, - с врожденной элегантностью матерого кабана-подранка кинулся я вытаптывать привычную мне поляну на месте предстоящего ристалища.