Спустя некоторое время цирк, именуемый похороны, подошел к своему апофеозу, и присутствующие стали торопливо собираться, по одному садясь в забрызганный темно-желтой грязью, широкий автобус. Делали же они это с явным облегчением, что, правда, молча, не снимая каменных лиц. Настя тоже зашевелилась, но напоследок все-таки решила подойти к активно закапывающейся могиле. Ей хотелось отдельно от остальных бросить в яму свою горсть земли, и еще хоть минуту постоять там в одиночестве, без лишних взглядов со стороны и ненужных слов.
- Извините, – прошептал мужчина, тихо подошедший сзади, – я Сергей, помните. Я сочувствую Вашему горю, но, к сожалению, у меня совсем нет времени….
- А, Вы из ритуальных услуг? – однотонно переспросила Настя, но затем сама и ответила. – Да, я Вас помню, Вы сразу после скорой приехали, вон на том жигуленке, – она указала в сторону невзрачной и крайне грязной машины.
- Да это я, скорая нас сама присылает.
- Нет-нет не обижайтесь, уже не знаю что и несу…. Так что Вам?
- С нами еще не до конца расплатились, а мне уже нужно ехать на другой адрес.
- Ну и работенка. Да я поняла, это к тете. Бабушке явно сейчас не до этого, – Настя внимательно осмотрелась и, найдя тетю, указала в ее сторону. – Вон та высокая женщина.
Сергей растерянно улыбнулся, и кротко поклонившись, отошел.
«- Интересный какой-то он, – подумала девчонка, глядя ему вдогонку, – Может, действительно работа доконала. Люди в таком состоянии могут и не только не доплатить, а вообще не заплатить, вот ему и приходится за ними потом бегать. Впрочем, в этот раз ему повезло. Тут горем никто не убит. Может сказать ему об этом? Хотя ладно, он все и так видит».
Настя в последний раз взглянула на нелепо закиданную венками могилу сестры и вошла в автобус. Одно хорошо, он был довольно большой, а людей немного, и та мало того что села одна, так и максимально возможно подальше от остальных, печально поглядывая на то место на полу, где только что стоял гроб.
- Бедная моя девочка, – неожиданно откуда-то спереди раздался неровный голос бабушки, – может, не будешь съезжать, доченька. Что тебе в той страшной квартире делать?
- Нет, бабуля, я действительно хочу пожить одна.
Подняв взгляд, Настя увидела искаженное выражение лица своей бабушки, и всякое желание спорить отпало, потому она лишь добавила то, что не являлось правдой.
- Я ненадолго, бабуля, чуточку поживу и попозже вернусь.
Та все равно осталась недовольна, и тут же стала жаловаться тете, севшей рядом. Но Настю это уже не волновало, и она, уткнувшись в окно, погрузилась в заждавшиеся, вязкие мысли. Понимание того, что похороны позади, принесло немного облегчения, но чем яснее становилась голова, тем более мутной становилась ситуация, порождающая все больше и больше вопросов и, не давая ни единого ответа.
Автобус тронулся, и подпрыгивая на кочках, стал выезжать на асфальтированную дорогу.
Настя с ужасом заметила, что один из парней, практически не скрываясь, о чем-то живо рассказывал, а другой не менее заинтриговано слушал и поглядывал в сторону девчонки. Их беседа протекала довольно тихо, и внимания со стороны особо не привлекала, потому Настя решила сдержаться и просто проигнорировать парней.
- Сволочи…, – лишь прошептала та, и снова вернулась к пробегающим мимо видам.
А автобус тем временем, уже успел выехать на проезжую часть и поспешно мчался к своей финальной точке, будто хотел того сам. На улице, несмотря на морось, часто мелькали автомобили, ходили люди и бродячие собаки, стайками летали птицы. Вся эта картина давала Насте немного отдыха, и словно, анестетик отгоняющий боль, отгоняла подхваченные на кладбище тяжелые ощущения. Но подсознание все равно бунтовало и было не по себе. Девушке даже не хотелось думать, что сейчас ее ждет, и тем более над тем как себя вести. А уйти нельзя. Что-то держит. То ли сила закостеневших традиций, то ли подсознательный страх остаться в такой момент одной, то ли связь с покойной сестрой, что мистическим образом все еще следует за всей обстановкой. Потому она, отгоняя мысли о поминках, просто смотрела в окно. Хотя, с другой стороны, все эти планы, мысли и рассуждения, становились все более и более мелочными, и растворялись под тяжестью воспоминаний. Что правда Настя, хоть и хотела закричать на весь автобус, но не могла. Ей уже не хватало сил быть сильной, и под всей этой маской злобы, она плакала, как та безответственная бунтарка, что так недавно наполняла всю душу где-то совсем рядом, где-то в прошлой жизни….