Вывод: Украина должна получить свою справедливую долю кораблей и самолетов ЧФ, которая уже никак не может быть ниже пятидесяти процентов!
Станислав Гагарин: Этот принцип известен в народе давно и практикуется так: кого сгреб, того и… поимел. Или: что в руки попало, то пропало. Еще вариант — мое это мое, а твое… тоже мое!
Коваленко:
Недвижимость на территории Украины следует признать собственностью Украины — так же, как на территории России имеется лишь собственность России, и ничья больше.
Иосиф Сталин: По такой схеме и кочевой безграмотный до Советской власти, не имевший ни одного городского поселения казахский народ претендует на уникальный по техническому совершенству космический Байконур.
Коваленко:
3. Надо понимать, что борьба ведется, собственно, не столько за флот, сколько за Крым. В этой борьбе Россия опирается именно на свое военное присутствие в Крыму. Удастся ли избежать взрыва, если Крым объявит о выходе из состава Украины? Сомневаюсь. Подтверждение тому — и Карабах, и Югославия. Самое лучшее для России — придерживаться того самого принципа, который она сама предложила Эстонии, Латвии, Японии, Китаю и другим странам, выдвигающим к ней территориальные притязания: «Владей тем, чем владеешь».
Адольф Гитлер: Прав Иосиф Виссарионович: по-русски это называется: сравнил хрен с пальцем.
Коваленко:
Разумеется, все права русских (и татар) в Крыму должны быть соблюдены.
4. Учитывая бесспорные заслуги России в присоединении Крыма, создании ЧФ и севастопольской базы, она имеет все основания требовать сохранения права пользования этой базой на условиях долгосрочной — например на 50 или 99 лет — и бесплатной аренды. Более того. При нормальных взаимоотношениях российское военно-морское присутствие в Крыму было бы манной небесной и для самой Украины — проблема топлива для украинского флота, перспектива роста тюркско-исламского влияния в регионе.
Общее замечание писателя, фюрера и вождя: Теперь мы слышим голос не капризного и драчливого мальчика, но мужа.
Пикантность ситуации еще и в том, что украинский Крым без России слаб, а отторгнутый от Украины российский Крым, заблокированный по перешейку, слаб тем более. Геополитика толкает обе стороны к сотрудничеству в Крыму. Компромисс мог бы иметь формулу: «Севастопольская база и ее жизнеобеспечение в обмен на отказ от территориальных притязаний». База должна использоваться совместно двумя флотами — каждый под своим флагом.
Станислав Гагарин: Чушь несусветная… Пока стороны не доверяют друг другу, в ней должен соблюдаться паритет сил. Разрядить обстановку мог бы новый договор с подтверждением существующих границ.
Товарищ Сталин: Как могло случиться, что газета «Известия», основанная Советами депутатов трудящихся, превратилась в листок, который изо всех сил борется против этих же самых Советов?
Ваша российская действительность — сущий театр абсурда!
Еще во сне его беспокоило нечто.
Смутное ощущение тревоги не оставляло Станислава Гагарина в его причудливых наваждениях, их по неведомым правилам выстраивало неуправляемое сочинителем подсознание. Странно знакомые образы, о которых я только знал, будто они известны мне в иной вовсе жизни, но обозначить неким символом был не в состоянии, эти образы чередою сменяли друг друга, словно развертывали передо мною зашифрованный неизвестным кодом, метафизический и донельзя таинственный текст.
Любопытным было и то обстоятельство, что я осознавал необычную символику сумбурных и алогичных сновидений и тщился, не просыпаясь, запомнить ключевые моменты, дабы использовать их впоследствии в качестве литературного материала.
Рациональное отношение к бытию не оставляло сочинителя и тогда, когда мозг его был отключен от возможности сознательно воспринимать реалии действительного мира.
И когда я очутился на некоем фантастическом празднике собственных сочинений, то положил себе крепко запомнить сей опыт и воплотить его в мирной жизни.
Волшебно запечатлелись образы книг. С одной стороны это были как бы человеческие существа. Ко мне подходил «Мясной Бор», представлялся, и это был именно роман «Мясной Бор», я внятно осознавал сие, хотя и не видел знакомых обличий в образе собственного сочинения.
Морской роман «По дуге большого круга» не обладал флотскими атрибутами, но я не сомневался, что передо мной повествование о капитане Волкове. Во «Вторжении» не было ничего похожего на товарища Сталина, «Вечный Жид» и намеком не указывал на присутствие в нем Иисуса Христа и Конфуция с Заратустрой, а в «Преступлении профессора Накамура» и на иоту не присутствовало японское.