Кармелита не ждала от Земфиры таких слов. Такой поддержки. Стало стыдно за то, как она с ней разговаривала еще минуту назад. Захотелось обнять ее, сделать что-то доброе. Но она постеснялась. Вспомнила о пакете-подарке. Так и не развернутый, он остался лежать на кресле.
— Земфира, а что ты мне принесла? — по-детски спросила Кармелита.
Земфира просияла.
— Вот, посмотри, я сшила тебе юбку и кофточку… Настоящие, наши, цыганские. Как бабушки учили…
Жестом фокусника-гастролера Земфира раскрыла пакет и достала из нее новую юбку восхитительно яркой, радостной расцветки:
— Вот это тебе. Нравится?
Кармелита неопределенно кивнула головой. Но глазки, глазки-то загорелись.
— Может, примеришь?
Глаза загорелись еще больше. Ох уж эти женщины. Еще пять минут назад все в мире было мрачно и ужасно. А вот появилась какая-то обновка. И, оказывается, что все не так уж плохо, жить можно.
Кармелита быстренько надела наряд и начала кружиться перед зеркалом.
— Ты только глянь… глянь, как она развевается…
Земфира посмотрела на нее с материнской нежностью. И сердце опять сжалось от боли. Ну зачем, зачем судьба столкнула двух этих замечательных девочек. И как вырваться из этого тупика?
— Ну просто чудо. Посмотри, когда я кружусь, юбка похожа на цветок лилии.
— Да, деточка. Это неслучайно. Я вшила в нее дробинки.
Кармелита прощупала подол юбки, изумленно воскликнула:
— Правда! Там действительно что-то есть.
— Это наш старый цыганский секрет. Чтобы юбка красиво развевалась, в нее вшивают дробинки. Знаешь, мне сейчас так радостно, что тебе понравилось.
В комнату вошел Баро.
— Папа! — позвала его Кармелита. — Посмотри, какую юбку мне сшила Земфира! Нравится?
Баро даже растерялся от такой простой, бесхитростной радости. Он ждал очередного нелегкого разговора, а тут Кармелита мотыльком летала вокруг него.
— Дочка, что ж я хотел тебе сказать-то? Забыл… — лицо Баро растянулось в доброй и беспомощной улыбке. — Ладно. Пойду я… Да, Земфира, зайди ко мне на минуту.
А в своем кабинете Баро просто расхохотался:
— Земфира, ты просто чудеса творишь! Женщина скромно опустила глаза.
— Какое же чудо, Рамир…
— Не скромничай… Уж кому-кому, а мне отлично известно, как трудно найти общий язык с моей дочкой.
— А я всегда говорила, что у тебя прекрасная дочь. Ей только не хватало женского внимания, ласки.
— Знаешь, я раньше как-то не очень в это верил. А теперь вижу, что ты была права. А от замужества она по-прежнему отказывается.
— Не торопи время, Рамир… дай срок. Жизнь мудрее нас. С замужеством дело само собой как-нибудь решится. Послушай мой совет. Совсем скоро у нас праздник Ивана Купалы. Приходите вместе с Кармелитой… Приходите, хорошо будет!
В табор Земфира ехала с легким сердцем. Но когда увидела грустную Люциту, хорошее настроение как испарилось. И стало еще хуже после первого же вопроса дочки:
— Мама… скажи, только честно, я тебе мешаю?
— Доченька, ты о чем?
— Я же вижу, что ты всегда хочешь быть рядом с Баро… Каждую свободную минуту к нему ездишь.
— Ну и что?
— Значит, я мешаю тебе. Потому что я люблю Миро, а Баро хочет, чтобы Миро женился на его дочери.
— Девочка моя, ты не можешь мне мешать, я это делаю ради нас с тобой.
— Нет, мама. Ты просто обманываешь и меня, и себя.
— Люцита, все не так. Я ездила, чтобы поговорить с Кармелитой. Она не хочет свадьбы. Никак не хочет.
— Мама, ну опять мы об этом. Зато Баро хочет. И Бейбут хочет… Они только о том и мечтают, чтобы породниться.
— Знаешь, Люцита, я и сама не верила, что можно что-то поменять. Но времена действительно настали другие. Да и Миро не станет жениться насильно.
Так что не все еще потеряно.
— Мамочка, но ведь Зарецкий верит только в свои традиции.
— Вот! А мы против одних традиций другие выставим. Может, и Рамиру тогда будет проще уступить.
— О чем ты? Я не понимаю.
— Доченька, скоро будет ночь на Ивана Купала. Так ты уж постарайся.
Сделай так, чтобы Миро твой венок поймал… Только твой и ничей больше.
— Мам, ну как я это сделаю?
— Думай, дочка, думай. Сама говорила — за счастье надо бороться.
— А Кармелита будет венок бросать?
— Наверно…
— А ты?
Земфира загадочно улыбнулась.
Во время очередных телефонных переговоров Астахову напомнили о проекте, связанном с цыганским кладбищем. И он заволновался: что же Зарецкий не отзывается? Письмо было максимально корректное и доброжелательное. А Баро все молчит.