ГЛАВА 17
На следующий вечер Дэмьен предложил Саре потанцевать. Он принес ей букет из сада Олимпии — душистые гардении и лилии — и надел венок ей на голову. Потом закружил ее по салону под музыку Олимпии, доносящуюся снизу, — сладостную грустную мелодию вальса Шопена.
Они кружились среди неоконченных картин. Никогда Сара не была так счастлива. Дэмьен обнимает ее, улыбается, и сердце ее исполнено любви.
Лепестки падали к ногам, и Сара легкомысленно засмеялась.
— Что такое? — спросил Дэмьен.
— В том времени, откуда я пришла, меня иногда называли «дитя цветов».
— Тебе это очень подходит!
— Сейчас я точно ощущаю себя как Дитя цветов. Даже это платье… — Она посмотрела на свое коричневое ситцевое платье, тоже из гардероба Люси. — Видишь ли, старинные платья стали модными в моем мире.
— Такие, как то, в котором ты сюда явилась?
— Да.
Дэмьен помолчал, на лице его появилось рассеянное выражение.
— Ты скучаешь по своему времени?
Сара прижалась лицом к его груди, вдыхая его волнующий запах и вслушиваясь в успокаивающее биение его сердца.
— В общем нет. Не теперь, когда у меня есть ты.
Он прижался губами к ее лбу.
— Тебе этот век нравится больше, чем твой?
— Да. И я думаю, что ты должен дать этому веку — твоему веку — еще одну возможность. Если бы я только могла…
— Знаю, — нежно прошептал он, притягивая ее к себе.
Мелодия зазвучала крещендо.
Потом Дэмьен поднял ее на руки и отнес к себе, где ласкал ее пылко и безрассудно. Этот человек, обычно поглощенный своими страданиями, в ее объятиях становился совсем другим — властным, доверчивым, страстным. Его ласки открыли ей ту часть его души, которую она считала умершей. Когда они вместе, он кажется возродившимся человеком, способным радоваться жизни и любви.
Потом они отдыхали, пили вино, натянув на себя одеяло, потому что ночь была холодной. Вдруг Сара осознала, что игра внизу прекратилась.
— Как ты думаешь, твоя тетка что-нибудь подозревает?
Дэмьен пожал плечами.
— Возможно. Но я ничуть не стыжусь того, чем мы занимаемся. А ты?
— Нет, конечно, нет. Только, — она прикусила губу, — мне не хотелось бы огорчать Олимпию.
— Ты всегда заботишься о других, милая. Все равно — ведь я собираюсь жениться на тебе.
Сара поставила бокал и подвинулась поближе к нему, согреваясь.
— Я ведь даже не знаю, смогу ли я остаться здесь.
Они погрузились в невеселое молчание, слушая, как ветер дребезжит ставнями. Дэмьен поднял с пола коричневое платье, которое Сара сбросила в горячке, и осторожно повесив его на спинку кровати, повернулся к ней с улыбкой.
— Мне бы хотелось, чтобы ты сделала себе новый гардероб. Тетка, конечно, поможет. Просто срам, что ты носить старые платья Люси. Они скучные и плохо сидят на тебе.
Сара насторожилась.
— И, вероятно, напоминают тебе о твоей потере? — Он не ответил, и она продолжала: — Ты никогда не говорил со мной о Люси. О Винси — да. Но о ней — ни разу.
— Мы были вместе так мало, — заговорил он в мучительном раздумье. — Когда мы поженились, Люси было всего семнадцать, почти дитя. Иногда я даже не могу вспомнить, как она выглядела. И тогда мне становится не по себе.
— Но ты не должен чувствовать себя виноватым. Это было так давно. Иногда забвение — милосердный наркотик, которые дарует нам наш разум. Одному Богу известно, как мне порой хочется забвения.
— Знаю, любовь моя. — Он прижал к себе ее руку.
Чувствуя, как он напряжен, она продолжала:
— Но ты многое не можешь забыть, да?
— Ты хорошо меня понимаешь, — сказал он с иронией.
— Ты никогда не говорил мне, как умерли Винси и Люси, — добавила она спокойно.
Он выпустил ее руку. Черты его лица стали как-то жестче.
— И никогда не расскажу.
Сара посмотрела на него умоляюще.
— Дэмьен, прошлой ночью ты сказал, что если у нас будет ребенок, он станет связующим звеном между нашими мирами?
— Конечно, я это помню.
— Но, может быть, — продолжала она все более горячо, — может быть, наша откровенность — и есть такое звено? И, может быть, нам предназначено открыть друг другу еще больше. — И прежде чем он успел возразить, добавила: — Я хочу прочесть воспоминания о Винси.
В его взгляде было одновременно и удивление, и страдание.
— Ты понимаешь, чего ты хочешь?
— Хочу понять тебя до конца. — Ее глаза отражали обуревающие ее разнородные чувства. — И еще я хочу, чтобы ты помог мне. Я не могу забыть Брайана. Ты не можешь забыть Винси. Вот зачем судьба свела нас! Если бы ты был до конца откровенен…