— Можно обойтись и без этого, — возразил Оливер. — Зачем это вы... Да постойте же!
Одним ловким движением его рубашка была распорота надвое посередине.
— Вот и все, милорд, — довольно улыбнулась служанка. — Теперь вам не придется мучиться, пытаясь снять с себя рубашку.
— Ну почему же мучиться... Эй, а вы что собрались делать?
К изножью кровати приблизились две другие служанки с такими же тонкими лезвиями в руках.
— Нет-нет-нет! — запротестовал Оливер. — Это совершенно излишне...
В следующее мгновение его брюки разделили участь рубашки.
— Но у меня нет другой одежды! — в отчаянии воскликнул Оливер. — Как же теперь леди Сесили...
— Мы действуем по приказу ее светлости, — сказала темноглазая служанка, с невозмутимым видом распарывая ширинку брюк. — Прошу вас, милорд, лежите спокойно. Мне бы не хотелось случайно... уколоть вас.
Служанки прыснули со смеху.
Оливер откинул назад голову и обреченно закрыл глаза, мысленно молясь, чтобы Сесили Фокс не вздумалось войти в комнату именно в этот момент. Невинная девушка упадет в обморок при виде его наготы.
Неожиданно мысль о том, что Сесили увидит его обнаженным, возбудила в нем непрошеные фантазии. Он словно наяву ощутил шелковистость ее кожи, запах волос — запах жимолости и сандалового дерева. Странное сочетание, но Оливер был почему-то убежден, что от Сесили должно пахнуть именно так.
— Несмотря на все возражения, милорд, похоже, уже готов... принять ванну, — весело проговорила одна из служанок, и остальные дружно засмеялись.
Оливер ощутил, что его мужское достоинство недвусмысленно откликнулось на мелькнувшие в его голове эротические фантазии, и это, вопреки обыкновению, напугало его, да так, что он не решился открыть глаза.
В следующее мгновение он почувствовал возле самого уха легкое дыхание:
— Если милорд пожелает, — тихо произнесла одна из служанок, — мы могли бы помочь ему... расслабиться, утолить желание...
Прежде Оливеру ни разу не доводилось заниматься сексом с тремя женщинами сразу. С двумя — да. Еще накануне он полагал, что групповой секс — это весьма интересно и увлекательно. Но теперь он думал только о том, что скажет Сесили Фокс, если застанет его во время... забавы с ее горничными в ее же доме.
— Нет, благодарю вас, — простонал он, чувствуя, как маленькая прохладная женская ручка медленно скользит вверх по его бедру — Очень любезно с вашей стороны, но...
В этот момент дверь в спальню отворилась, и Оливер решил, что сейчас сбудется то, чего он так боялся — Сесили увидит его возбужденную наготу в окружении молоденьких служанок и решит, что он последний мерзавец. Она не станет с ним больше разговаривать, не говоря уже о том, чтобы ухаживать за ним и лечить. Возможно, он вообще ее никогда больше не увидит.
— Ну конечно! — раздался в спальне веселый женский смех. — Разнесся слух о том, что Оливер Белкот прикован к постели в Фолстоу, и все местные шлюшки мигом сбежались поглазеть на него!
Оливер вздохнул с облегчением — это была Джоан Барлег. Возбуждение тотчас улеглось. Но тут до него дошла вся неприличность ситуации.
— Джоан, не входи! Я не одет! — воскликнул он.
— Я это отлично вижу, — засмеялась она, подходя к постели и благосклонно глядя ему в лицо. Потом она повернулась к вмиг примолкшим служанкам, продолжавшим снимать распоротые рукава рубашки. — Прочь, бесстыдницы! Теперь я займусь лордом Белкотом.
Служанки принялись складывать в корзину то, что совсем недавно было одеждой Оливера, не торопясь уходить, но Джоан прикрикнула на них:
— Кыш, нахалки!
Когда за прислугой закрылась дверь, Оливер потянулся левой рукой к краю одеяла, чтобы прикрыть ноги и низ живота. Это удалось ему не сразу. Боль в сломанных ребрах не давала забыть о себе.
— Знаешь, ты сам в этом виноват, — проговорила Джоан, пододвигая к постели небольшой столик, на котором стоял таз с водой, лежал кусок душистого мыла и стопка мягких полотняных салфеток.
Оливер взглянул на нее. Перебросив светлую косу на одно плечо, Джоан смочила одну салфетку в воде и тщательно отжала ее, потом взяла в руку кусок мыла и быстрым движением намылила салфетку. Это была все та же Джоан, какой он всегда знал ее — миловидная, доброжелательная, улыбчивая...
— В чем это я виноват? — недовольно пробурчал он.
— Я имею в виду поведение служанок. Нельзя же требовать от них серьезного и почтительного отношения к мужчине, который столь легкомысленно ведет себя с каждой встречной юбкой.
С этими словами она приблизилась к нему с намыленной салфеткой в руке.
— Не надо, Джоан! — запротестовал Оливер.
— С чего бы это? Разве я никогда не видела тебя без одежды? Твоя прелестная сиделка, леди Сесили, хочет, чтобы ты был чист. Не станешь же ты требовать, чтобы именно она тебя вымыла. Или я ошибаюсь?
— О Боже! Разумеется, не стану, — простонал Оливер, чувствуя, как краснеет.
— Тогда у тебя не остается иного выбора, — пожала плечами Джоан и принялась осторожно обтирать ему лицо и шею.
— Просто я... — начал он и тут же остановился, поскольку ему пришлось отплевываться от попавшей в рот мыльной пены.
— Прости, я не нарочно, — проворковала Джоан.
— Я знаю, что порой веду себя...
— Вульгарно и непристойно? — предположила Джоан.
— Чрезмерно откровенно и настойчиво, — поправил ее Оливер. — Но мне бы не хотелось шокировать леди Сесили после всего, что она для меня сделала...
— Полностью с тобой согласна. Она слишком невинна для обыкновенной земной женщины. Знаешь, даже теперь, когда стало известно о несчастном случае и о твоем чудесном спасении, ни одному человеку не пришло в голову заподозрить что-либо неприличное в том, что вы с ней вдвоем провели целую ночь наедине.
— Да кто же посмеет подозревать ее...
— Никто и не подозревает, — прервала его Джоан. — Это абсолютно не в характере леди Сесили, даже если судьба свела ее с таким... чрезмерно откровенным и настойчивым мужчиной, как ты.
Она снова улыбнулась Оливеру и принялась обтирать его грудь.
— Очевидно, — продолжила Джоан, — все уверены в ее непогрешимости. Впрочем, ты и сам бы не стал искать благосклонности такой женщины, как она.
— Разумеется, но... Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, ты же сам говорил, что она слишком тихая, робкая, простоватая. Ты еще говорил, что она слишком хороша для простого смертного, к тому же холодна, как... — Джоан внезапно замолчала, огляделась по сторонам и шепотом закончила: — ...как Сибилла.
В памяти Оливера всплыл образ Сесили Фокс, какой он ее увидел утром. Простовата? Что угодно, только не это. Скорее изысканна, удивительна...
— Постой, разве я говорил, что она простовата и холодна? — запротестовал он.
— Окажись я на ее месте, — продолжила Джоан, игнорируя последнюю реплику Оливера, — я бы рассердилась на тебя за то, что ты даже не пытался меня соблазнить.
— Ни один мужчина в здравом уме не стал бы даже пытаться так поступить с воплощением невинности, — решительно возразил Оливер.
Джоан пожала плечами и, отложив мыльную салфетку, взяла маленькое мягкое полотенце и стала осторожно вытирать влажную кожу.
— Да, вчера ты и впрямь перебрал вина, — негромко проговорила она. — О, любимый... твоя рука выглядит просто ужасно! Тебе очень больно?
— Да, — буркнул Оливер, — только не прикасайся к ней...
Надоедливое присутствие Джоан Барлег начинало действовать ему на нервы.
— Хорошо, милый, — снисходительно проворковала она и, отложив в сторону полотенце, ловким движением откинула одеяло с ног Оливера. — Ой, что это с твоими коленями?
Он понимал, что протестовать против ее бесцеремонности бесполезно. К тому же в таком состоянии он не мог физически сопротивляться ей, поэтому перевел взгляд на балдахин и промолчал. К счастью, до прихода Джоан служанки не успели до конца снять с него брюки, от которых осталось теперь что-то вроде набедренной повязки.