Хлопнула дверь холодильника. Он обернулся и увидел, что Элви разглядывает его.
— Если он попробует надругаться над ее чувствами, я лично сдеру с него шкуру, — произнесла она сквозь стиснутые зубы.
— Он и не собирается, — быстро ответил Виктор. — Ди-Джей не может прочитать ее.
— Как я это должна понимать, черт возьми? — спросила Элви. Она чувствовала себя в замешательстве и от этого злилась.
— Это означает, что она его половина, его спутница жизни, — объяснил Виктор. — Он не сделает ей больно.
— Спутница жизни, — как эхо отозвалась Элви, совершенно растерявшись. Ему пришлось напомнить себе, что она еще не знает того, чему его научили несколько столетий назад и что для него было само собой разумеющимся.
— У нас у каждого есть свой спутник жизни, — продолжал он. — Кто-то, кого мы не можем прочитать или контролировать. Этот кто-то и является для нас совершенной парой, половиной. Как Мейбл для Ди-Джея.
— Но ведь Мейбл не вампир, — сказала она.
— Не бессмертная, — поправил он ее.
— Без разницы, — отмахнулась Элви. — Она — смертная. Как она может быть его суженой?
— Она пока смертная, — возразил он. — Если Мейбл согласится стать его спутницей жизни, Ди-Джей изменит ее.
— Он сможет это сделать? — изумилась она.
— Разумеется. Ди-Джей пока еще никого не обратил, поэтому по нашим законам у него есть право обратить ее, если она того пожелает.
— Для меня это звучит как полный бред. — Элви недовольно вздохнула. — Я имела в виду, что... Может ли он по-настоящему, физически изменить ее? То есть я сама несколько раз пыталась обратить Мейбл. В книгах пишут, что для этого достаточно трех укусов. Я кусала Мейбл чуть ли не дюжину раз, и все без толку. Мы все пытались и пытались, но...
— Вы пытались обратить Мейбл?! — Виктор был в ужасе.
— Ну конечно. — Элви удивилась его реакции. — Мы с ней подруги с самого детства. Неожиданно я помолодела, похорошела. Ей захотелось того же. А мне не хотелось оставаться одной такой.
Виктор не стал говорить, что у него на уме. Вместо этого только покачал головой и сказал:
— Укусы здесь ни при чем. Наставник должен дать вам свою кровь. В его крови содержатся особые частицы нано. Они попадают в кровяной поток того, кого обращают. Там начинают делиться и распространяться по всему телу.
«Понятно, нано», — повторила Элви про себя. Она уже размышляла над этим, лежа в ванне. То, о чем говорили мужчины, вызвало у нее легкое разочарование. Не хотелось признаваться, но она почти пожалела о том, что является вампиром в результате действия частиц нано, а не по причине вечного проклятия. Это было странно, она понимала. Но таково уж ее восприятие.
Разочарование, должно быть, прозвучало в ее голосе, потому что Виктор вскинул брови и спросил:
— Что такое?
Элви поморщилась и покачала головой:
— Как бы сказать... Это так неромантично — нано, наука и... В общем, все это.
— А много романтики в вечном проклятии и разгуливающих бездушных мертвецах? — недоверчиво поинтересовался он.
Она насупилась, почувствовав себя полной дурой.
— Ну, по крайней мере вампир — это трагический персонаж, а не какой-то там научный эксперимент.
Виктор закатил глаза.
— Дракула из романа Брэма Стокера отнюдь не трагический герой. Это паразит, пьющий кровь и обращающий ни в чем не повинных первых попавшихся под руку людей. Из-за мерзавца, с которого был списан литературный персонаж, у нас возникла куча проблем. Нас чуть не разгромили.
— У Дракулы был реальный прототип? — заинтересовалась Элви. — С ним можно поговорить?
— Нет! — отрезал Виктор. — Он умер!
— Как умер? Мы же бессмертные.
— Не абсолютно. Я имею в виду, что по большей части — да. Но мы можем умереть, если отрубят голову или...
— Проткнут колом? — неуверенно добавила она.
— Верно. Или от колющего удара, или от выстрела в сердце. Мы умрем, если орудие оставят в теле. И еще — если сожгут на костре.
— Хм. — Она обдумала услышанное, потом нахмурилась. — Тогда почему вы так настаиваете, чтобы я говорила «бессмертные»? Какие же мы бессмертные в таком случае? Мы — вампиры.
Прежде чем он успел ответить, Элви задала еще один вопрос:
— Так что устроил прототип Дракулы, из-за чего вас чуть не разгромили?
Виктор раздраженно скривился. Для него это было самое больное место.