Она протянула руку и слегка потянула меня за ус.
— Хоть нам и нужно поговорить, ужин ждать не может. Стоит нам увлечься нашим разговором сейчас, и ты останешься без вкусной курочки!
— О, я уже поймал себе одну вкусную птичку, — сказал я, похлопывая ее по аппетитной попке. — Ты же не думаешь, что я могу упустить такую добычу?
— Я надеялась, что не сможешь. — Она шлепнула меня по руке и снова повернулась, чтобы идти в кухню.
Я остановил ее.
— Я знаю, что нам нужно позаботиться об ужине, но перед этим я хотел бы сказать тебе кое-что. — Я взял ее за плечи и притянул к себе. — Никто никогда не относился ко мне так, как ты. Спасибо тебе за это.
— Это совсем нетрудно.
Она протянула руку и сжала мою промежность.
— По крайней мере пока.
Она застенчиво улыбнулась и пошла в кухню.
Я пошел за ней. Когда она нагнулась, чтобы открыть духовку, я схватил ее.
— Не торопись, страсть моя. — Я повернул ее к себе и снова поцеловал, но на этот раз с большей пылкостью.
Поначалу она сопротивлялась, стараясь указать мне на открытую духовку. И все же, не в силах противостоять моей настойчивости, она уронила на пол прихватку, которую держала в руке, и жадно ответила на мой поцелуй.
К тому моменту, когда мы выпустили друг друга из объятий, мой член так окаменел, что это без труда можно было заметить, — настолько я возбужден. Сжимая руками ее ягодицы, я не отпускал ее от себя. Я сказал:
— А теперь мы оба будем сидеть за столом, ужинать и хотеть друг друга. Я научу тебя, что хватать меня за это место можно только в том случае, если у тебя серьезные намерения.
Она оттолкнула меня. Я подумал, что, должно быть, только подлил масла в огонь, так как она резко развернулась и захлопнула духовку. Вернувшись ко мне, она принялась расстегивать молнию на моих джинсах.
— Курица может подождать несколько минут. Я покажу тебе, насколько серьезны мои намерения.
Справившись с молнией, она запустила руку мне в штаны.
Я схватил ее за руку.
— Боже мой! Какие мы важные сегодня. А я думал, что вначале мы должны поговорить.
Мы продолжали стоять лицом друг к другу.
— Я так и хотела, — выпалила она в ответ, — пока ты не решил довести меня до предела. Теперь уже я хочу этого.
— Почему? — Я не отпускал ее руку, так что она не могла освободиться.
— Потому что я возбуждена.
— Я тоже. — Я снова обнял ее. — Помнишь, что я сказал тебе вчера о том, что нужно уметь наслаждаться этим состоянием, не стремясь приблизить оргазм? Давай проделаем это сейчас, пока будем обсуждать то, что произошло с нами утром.
Я почувствовал, как ее тело обмякло в моих руках, сопротивление ослабло.
— Я никогда не думала, что можно так потерять голову из-за мужчины. Когда я с тобой, мне кажется, будто я улетаю на волшебном ковре-самолете в какую-то сказочную страну, где возбуждение — это нормальное состояние.
— Это ты вдохновляешь меня, любовь моя.
Я наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Давай поужинаем и продолжим наш разговор.
— Идет, но ты должен пообещать мне одну вещь.
— Какую?
— Держись от меня как минимум на расстоянии двух метров, пока мы не поужинаем.
— О чем это ты? — Меня поражала ее способность привести меня в смущение с такой легкостью.
— Если ты окажешься ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, и не трахнешь меня по-настоящему, у меня не будет другого выбора, кроме как удалиться в спальню и позаботиться о себе самой.
С этими словами она освободилась от моих объятий, взяла прихватку и занялась курицей. Я улыбнулся, предвкушая предстоящие события.
И я принялся послушно мыть овощи. Я заметил, какие она бросала на меня взгляды, пока выкладывала курицу на блюдо. Не знаю, строила ли она мне глазки или просто наблюдала за мной. Как бы то ни было, мне это нравилось.
Когда я принялся за сельдерей, она сморщила нос.
— Этого клади совсем немного, пожалуйста.
— Почему, разве ты не любишь сельдерей?
— Я бы предпочла, чтобы меня трахнули этим черенком, чем есть его.
— Так и запишем. Ей нравится, когда ее трахают овощами. Мы разовьем эту тему.
— Это было замечание, а не просьба.
Я взял огурец и повертел его в руках.
— Слишком поздно, дорогая. Ты сама это начала. Думаю, это солидный огурец.
— Заканчивай салат. Курица готова.
— Слушаюсь, мэм!