— Я клянусь, больше никогда не буду к вам приставать.
— Хорошо. Тогда снимай трусики. И не называй меня господин Молнар, для всех, с сегодняшнего дня, я просто Монти.
ГЛАВА 26
Рита очень не хотела, чтобы Вика уезжала, но ни разу об этом ей не сказала. Она, при всей своей внешней крутости, была очень ранимая и влюбчивая девушка, а придуманный ею образ циничной особы, не позволял всплывать на поверхность потаённым чувствам. Рита впустила в свой мир новую подругу не потому, что решила расширить круг общения и привлечь на свою сторону ещё одну очарованную особу, а потому, что влюбилась в неё. Ей и раньше нравились девушки, но Вика стала для Риты особым божеством, тайным. Однако всё свои чувства она спрятала так надёжно, что иногда сама забывала о них, отдаваясь очередному парню, которого она выбрала для удовлетворения своей плоти, но сознание жаждало совсем другого.
На правах подруги Рита могла беспрепятственно любоваться Викой, когда та переодевалась после физкультуры, могла зайти в ванную во время купания, даже помогала с бритьём в труднодоступных местах, чем доводила себя до наивысшей стадии возбуждения. Но наступал новый день, и Рита вдоволь нарыдавшись ночью, превращалась в женщину вамп, сводящую с ума мужчин и доводящую до сексуального обморока мальчишек.
Для всех, кто её знал, так и осталось тайной, как девочка из провинции смогла достичь не только физического совершенства, но и добиться практического жизненного опыта. Ей в открытую завидовали, тайком ненавидели, восхищались, обожали и одновременно с этим презирали. Рита за несколько лет умудрилась собрать вокруг себя такое количества сплетен и домыслов, что с лихвой хватило бы на большой роман.
Но больше всего на свете она обожала море, и как могла приучила к этому свою компанию. За всю жизнь ничто так не врезалось в сознание, как их поездки в Крым. Три года подряд в одном и том же месте, и каждый раз — месяц свободы и счастья. Когда не нужно искать место для любви — весь пляж в твоём распоряжении, когда не нужно думать, успеешь ли прибежать домой до одиннадцати, чтобы не получить от матери ремнем по жопе, или остаться ночевать под дверью запертого общежития — палатка с надувным матрасом ждёт тебя в любое время дня и ночи, когда не нужно заботиться о том, во что сегодня одеться — одежда в принципе не нужна, не нужно краситься и причёсываться… В общем, ничего не нужно, когда есть свобода! С каким удовольствием вспоминались вечера, когда они в парке отдыха посёлка Солнечногорское, залазили на кинопроекционную будку и с наслаждением смотрели фильм, который до этого видели, наверное, раз сто. Как весело было убегать от ментов, прятаться от безумных «местных», жаждущих их комсомольских тел, вслушиваться в звуки музыки, доносящиеся издалека и так определять, где сегодня дискотека, и бежать туда, чтобы повертеть своими сочными задами перед толстыми завистливыми тётками и потными алчущими мужиками… А потом любовь… Ежедневная любовь… Изнуряющая любовь… А рапаны… Вы знаете, что такое варенные рапаны? Боже, никакие мидии и устрицы под соусом бешамель, приготовленные в лучшем ресторане каким-нибудь Джимом Оливером, не сравняться с тем вкусом, который получается после того, как бросаешь в котелок, висящий над костром, десяток рапанов, солишь кипящую воду, и через полчаса выковыриваешь вилкой содержимое, и обжигая губы, наслаждаешься… А потом снова любовь… Но не та любовь, которой хотелось. Рите не хватало солёного вкуса Викиных губ и запаха её загорелого тела…
И вот пришло время, когда отступать было уже некуда. Рита дождалась пока Миша окончательно утратит контроль над собой, допив очередной стакан вина.
— Викуль, пойдём, поговорить нужно, — шепнула она на ухо подруге.
— А как же…
— Она не даст участковому заскучать, — Рита поймала Людкин взгляд. — Правда? — Та в ответ кивнула.
В спальне ничего не осталось, кроме старенькой материной кровати, на которой Вика попробовала когда-то сорвать свой первый запретный плод. Сейчас смешно это было вспоминать. Прошло совсем немного лет с тех пор, но как сильно всё изменилось.
Рита уселась поудобнее, подперев под спину подушку, долго смотрела на Вику и, наконец, решилась начать.
— А ведь ты, подруга, не вернёшься.
— С чего ты взяла, — недоуменно спросила та, — у меня виза всего на пятнадцать дней.
— И это помешает тебе остаться? Ты знаешь язык. Там твой отец. Ты жила там. И, в конце то концов, там лучше чем у нас.