- Но ведь не поздно было объясниться откровенно еще на крестинах, - в ее голосе прозвучал вопрос.
- Я собирался это сделать, но ты была так холодна, так сдержанна, что я не решился.
- Ну, вот это уже не правдоподобно. - Она улыбнулась, глядя в его серьезное лицо. - С таким-то ростом - и струсить!
- Ребекка, один твой леденящий взгляд, и я дрожу, как заяц. Ты еще не заметила этого?
Она внимательно посмотрела на него и не обнаружила насмешки; напротив, вид у него был мрачный.
- Кроме того, Мэри меня рассердила, предположив, что я тебя соблазнил. Меня взбесила мысль, что ты обсуждала с ней нашу любовь. Я потерял всякую выдержку.
Она вспомнила их перепалку в кабинете. Не только он потерял выдержку, она тоже высказалась достаточно резко.
- Я пытался сказать тебе прошлой ночью... Нет, позапрошлой, - поправил он себя. - Ты была права на крестинах, когда бросила мне в Лицо обвинение, что я пытаюсь переложить свою вину на тебя, но мне потребовалось немало времени, чтобы понять это. - На мгновение воцарилось молчание - Бенедикт, казалось, подбирает слова для дальнейших объяснений; его золотистые глаза были устремлены в пространство. - Мы никогда не жили одной семьей с матерью и братом, и я, разумеется, не чувствовал своей вины, когда воспользовался двухлетним отпуском в нашей фамильной фирме. Моя мать жила дружно с отчимом, который к тому же был в свое время правой рукой моего отца и вел дела так же хорошо, как отец, если не лучше. Да и Гордона предназначали для бизнеса, плюс еще мой кузен, Жан-Поль; мое присутствие не было уж так необходимо. Но теперь, заглядывая в прошлое, я вижу, что когда я вернулся через четыре года и узнал о смерти отчима и Гордона, то почувствовал себя виноватым. Действительно, я не был возле матери, когда она во мне нуждалась. Поэтому с такой готовностью и поверил ее версии о смерти Гордона. Я чувствовал, что должен поддержать ее, ведь так редко бывал рядом с ней.
Боль в его глазах тронула сердце Ребекки. Она могла понять его рассуждения, хотя и была их жертвой.
- При других обстоятельствах я никогда бы тебя не обвинила в нелюбви к семье: ты ведь так долго отсутствовал. - Она пыталась утешить его. - Я не имела права, но я была в бешенстве, себя не помнила, - заключила она, в то время как рука ее ласково скользнула по его груди. От его признаний душа ее постепенно оттаивала.
- Подожди, - произнес он хриплым голосом, - я хочу вначале все выяснить.
Она покраснела и, как нашкодившая девчонка, отдернула руку. Что же это такое, она совсем над собой не вольна, близость Бенедикта, прикосновение его бедер к ее ногам лишает ее рассудка.
- Ребекка, ради Бога, лежи спокойно! Или ты нарочно меня мучишь?
Их взгляды встретились, и она увидела в золотистой глубине его глаз томительное желание.
- Я говорил... - его рот скривился, - я пытался сказать тебе, что ты была права, я чувствовал за собой вину, страшную вину. С самого первого свидания я ощущал, что ты не можешь быть ответственной за смерть Гордона. Ты вела себя честно, была откровенна в своих чувствах, но я... Я ведь намного старше, и меня пугало то, с какой силой меня тянет к тебе. Я никогда прежде не был по-настоящему влюблен и по недомыслию считал, что надо подавить в себе это чувство, но я так желал тебя... О Господи, как я тебя желал.
Ребекка все еще не доверяла его признаниям, но постепенно склонялась к мысли, что не безразлична ему.
- Ты должна меня понять, Ребекка, у меня было чувство, что я волочусь за любовницей брата. Что из того, что Гордон умер, ведь он тебя любил. Всякий раз, когда я обнимал тебя, целовал, я испытывал страсть вместе с виной. - Лицо его исказилось. - Я был зол на себя и срывал злобу на тебе.
- Не было причины, - сказала она тихо.
- Я знаю это сейчас, но тогда я чувствовал, что предаю брата. Когда я наконец, по здравом размышлении, понял, что мне не в чем себя винить, было уже поздно, ты для меня оказалась потеряна.
Да, в бреду он на самом деле говорил, что она права, и даже упомянул о "страсти с повинной". Но можно ли ему верить? Ребекка, опустив руки ему на плечи, впилась в него глазами. Двухдневная щетина придавала его красивому лицу пиратский вид, но беззащитное выражение обведенных темными кругами глаз тронуло ее сердце.
- Можешь ли ты простить меня и поверить мне снова, как ты верила, когда мы только встретились? - спросил он.
Она обняла его за шею, волна нежности пробежала по всему ее телу, сметя последние остатки боли и гордости - препятствия, которые она сама воздвигла.
- Я могу тебя простить.
Его глаза лучезарно просияли.
- А можешь ли ты простить меня? - тихо спросила она. - Ведь я сознательно лишила тебя сына. Когда он родился, я была зла оттого, что одинока. Я уговаривала себя, что ты мне ненавистен, я никогда не называла тебя его отцом. Я не имела права так поступать, ни по отношению к Даниэлю, ни по отношению к тебе. Последние четыре года я чувствовала себя виновной...
- Это не имеет значения, Ребекка, - перебил он ее и поцеловал в нос. Когда я узнал про Даниэля, то пришел в бешенство, но в то же время почувствовал себя счастливым.
Она вздохнула, ощущая на лице его горячее дыхание.
- Потому, что у тебя сын...
- Да, конечно... Но также и потому, что теперь я смогу уговорить тебя стать моей женой...
- Но если б не Даниэль, я бы, наверное, никогда тебя не увидела, - сказала она уныло, зная, что так оно и есть.
Бенедикт обнял ее за талию; он переместился таким образом, что она оказалась в плену его объятий, свободной рукой он отбросил кудри с ее лба. Его взгляд проникал в глубину ее глаз - нет, в ее душу.
- Почему ты так думаешь? Когда я увидел тебя во Франции на прошлой неделе, я решил, что боги улыбнулись мне. Я следил за тобой, когда ты была с детьми на берегу, и ты выглядела точно такой, какой представлялась мне все эти годы. Я сказал себе тогда: теперь она простит меня за все мои подлые выходки и даст мне еще один шанс... Два дня с детьми дали мне надежду, но ты была настороже. Я не виню тебя за это, к тому же ты охотно приняла мою дружбу, и потом, когда мы вместе обедали, я понял, что мое письмо до тебя не дошло, но все-таки ты выслушала меня. Мне казалось, что ты поверила мне, я был безгранично рад. У меня появилась уверенность, что я смогу вновь завоевать тебя. Я бы все равно на тебе женился, с Даниэлем или без него, не сомневайся, - горячо проговорил он и добавил, мрачно улыбнувшись:
- Разве ты забыла, как я набросился на тебя, словно сексуальный псих, в ту ночь на берегу?
- Нет, не забыла. - Она никогда этого не забудет; секунды отделяли ее от близости с ним; она вспомнила это с содроганием. А теперь его грудь прикасалась к ее груди, и она вновь чувствовала, как он возбужден.
- Я составил план, собирался встретиться с тобой на следующий день, взять адрес и посетить тебя в Лондоне. Я полагал, что если буду за тобой ухаживать как следует, то смогу заставить тебя забыть всех других, начиная с Джоша, которому ты покупала коньяк.
Ребекка заметила, как он напрягся и смотрит на нее вопросительно.
- Джош и Джоан - супружеская пара, я их знаю со студенческих лет. Они живут в Корбридже на Севере Англии, и мы с Даниэлем почти все школьные каникулы проводили с ними. У них есть дочка, Эми, и, когда я отправилась в поездку, они взялись приглядывать за Даниэлем. Вот почему я и купила им коньяк. - Ей следовало бы рассказать все это раньше, но не позволяла гордость.
- О Боже, моей дурости нет конца! - Бенедикт даже застонал. - Во время банкета я пришел в бешенство, когда Даниэль упомянул Джоша. Я притащил тебя сюда и фактически изнасиловал, я с ума сходил от ревности, - сказал он хриплым голосом. - Могу ли я надеяться, что ты простишь меня? Когда Долорес проболталась мне, что у тебя ребенок, я заставил тебя выйти замуж, решив, что упустить такую возможность было бы непростительно.
- Ты считал, что я получила твое письмо и сознательно не ответила, чтобы унизить тебя? Мне было больно при мысли, какого же ты обо мне мнения. - Она и теперь терзалась, когда думала об этом.