— Нет, Мэверик шантажирует меня.
— Что? — Чип привстал и завис над столом. — Котенок, прошу тебя, тише. Вокруг люди. — Он осмотрел зал испуганным взглядом. К счастью, для ужина в «Техасском клубе» было слишком рано. А за единственным занятым столиком оживленно о чем-то беседовали посетители, даже не глядя в их сторону. — О чем ты говоришь? — чуть ли не шепотом спросил Чип, убедившись, что их не слышат.
Подыгрывая ему, Сесилия пригнулась над столом и приглушенно проговорила:
— Он прислал мне сообщение. Похоже, ему известна одна тайна из моего прошлого, и он меня ей шантажирует. Признаться, я уже перевела ему крупную сумму. Но, судя по новостям, он не унялся.
Лицо Чипа словно окаменело. На нем не было ни капли сожаления, на которое рассчитывала Сесилия.
— Что еще за тайна? Ты же говорила, что в твоем прошлом нет темных пятен. Это очень важно для будущей жены сенатора. Сесилия, на кону моя карьера.
Сесилия вздохнула. Как в этом разговоре вдруг всплыла его карьера?
— Я понимаю, — сказала она. — Но это скорее тайна моих родителей, чем моя. Я тут лишь невольный участник.
Взгляд Чипа требовал продолжения, но Сесилия сомневалась. Тринадцать лет она не говорила этих слов. Тринадцать лет назад она призналась в этом Дикону. Но Чип — это не Дикон.
— В общем, меня удочерили, — прошептала она.
Чип так резко отвернулся в сторону, словно Сесилия дала ему пощечину.
После долгой паузы он спросил:
— Почему ты не сказала мне сразу?
От такой реакции Сесилия машинально стиснула зубы. Она уже понимала, что совершает ошибку.
— Потому что это была тайна от всех. Морганы удочерили меня, когда мне было всего несколько недель. Они хранили это в тайне, чтобы никто не знал о моей матери.
— А что не так с твоей матерью?
— Она была наркоманкой. Меня у нее забрали, когда мне было две недели. А через полгода она умерла от передозировки.
Лицо Чипа приняло злобное выражение.
— Твоя родная мать была наркоманкой?
Ох, если бы было возможно стереть ему память последних двух минут!
— Да, — сказала Сесилия. — Мою родную мать сгубили наркотики.
Но Чип ее уже не слышал.
— Поверить не могу, что ты мне не сказала. — Его лицо было красным от раздражения. Сесилия ни разу не видела таким своего сдержанного и такого воспитанного жениха. — Я думал, мы с тобой одного круга. Не зря же я предложил тебе стать моей женой. А выходит, ты самозванка. Как можно было согласиться стать моей женой с таким скелетом в шкафу?
Сесилия открыла рот от изумления. Она знала, что новость шокирует Чипа, но чтобы он перешел к оскорблениям?
— Я не самозванка, Чип. Ты всю жизнь меня знаешь. Меня воспитали Морганы в том же дворе, где жил ты. Мы учились в одной школе. Я никакого отношения не имею к своей биологической матери.
Чип отрицательно покачал головой:
— Можешь говорить все, что хочешь, но ложь есть ложь.
Кровь уже кипела в венах Сесилии.
— Чип, я не обманывала тебя. Просто родители решили, что…
— Спасибо Мэверику, — перебил Чип. — Без него я бы так и не узнал, кто ты.
Сесилия не знала, что делать с навернувшимися на глаза слезами. Неужели это конец? Она не могла поверить, но, видимо, все к тому шло.
— Чип…
— Нет, — отрезал он. — Не надо плакать и строить из себя жертву. Прости, Сесилия, но свадьба отменяется. Я не разрушу карьеру из-за женщины, которая меня предала.
Сесилия посмотрела на свое обручальное кольцо: крупный бриллиант в платиновой оправе играл в свете ламп «Техасского клуба». Это кольцо никогда ей не нравилось, но она молчала. Представители высшего общества редко могут похвастаться хорошим вкусом. Они любят вычурность, аляповатость, дороговизну. Сесилия сняла кольцо и протянула через стол.
Приняв свой собственный подарок, Чип положил кольцо в карман:
— Спасибо за понимание.
Обида в душе Сесилии уступила место невольной агрессии. Разве могла она представить такую реакцию своего мужчины?
— Надеюсь, я могу рассчитывать, что это останется тайной? — холодно спросила она.
Брезгливо отмахнувшись, Чип встал из-за стола:
— Какой мне резон об этом рассказывать? Я и так потерял на тебя много времени. Скажи официанту, чтобы записал ужин на мой счет.
С этими словами он развернулся и зашагал к выходу, оставив Сесилию одну с бокалом вина и корзинкой хлебных палочек. Ужин закончился, так и не начавшись.
Сесилия смотрела на пустое кресло перед собой и понимала — душа ее не ранена. Она никогда не любила Чипа. Их отношения были скорее стратегией двух именитых семей. И все же это подло — бросать женщину вот так, не в самый легкий момент ее жизни.