С первых минут пребывания в Клубе я заряжаюсь маскарадным драйвом и весело напеваю себе под нос. Длится мое безмятежное затмение недолго, потому что во всей своей неописуемой «красоте-лепоте» к нам навстречу, безбожно расталкивая толпу, пробираются двое часовых, и даже самые страшные карнавальные маски кутил не могут затмить их жуткие мертвые рожи с сивыми космами. В два счета я сгребаю в охапку Юлю и тяну ее в самую гущу маскарада. Разукрашенные танцоры-диско тормозят наше продвижение дикими плясками. Кое-как мы все же достигаем намеченного поворота и хотим затеряться в заполненной до отказа системе коридоров, но мне на плечо неожиданно ложится чья-то костлявая синюшная рука.
− Добрый вечер, госпожа Воронцова! − раздается за спиной бесподобное звучание, дерущее слух не хуже наждачной бумаги. − Вас желает видеть господин Гробовой. Он просит пройти к нему в вип-комнату.
Звучит зловеще, особенно если учитывать, что составленным в повелительном наклонении приглашением с деликатно акцентированным аппендиксом «просит» Гавриил Германович доносит до меня смысл: «Приглашение, от которого нельзя отказаться, Ева!»
«Твоя душа мертва, Гробовой!» − на все голоса пронзительно поют бесы у меня в сознании. На моей раскалывающейся голове самым наихудшим образом сказывается прослушанная по десятому кругу кантата Карла Орфа о слетевшей с катушек неуправляемой центрифуге, в необратимой реакции коробящей и уничтожающей души. Недалек тот день, когда я сам слечу с катушек.
«Дамы и господа, добро пожаловать в рай проклятых!» − переступаю я порог обители вседозволенности без каких-либо стеснений и запретов. По случаю дня Всех Святых к моему идеально скроенному черному костюму и снежно-белой рубашке подобран алый шелковый галстук и золотые запонки с рубинами. Мой внешний вид на миллион долларов, но сам я мрачнее тучи: настолько зол, что готов послать ко всем чертям хэллоуинскую вечеринку. Однако два последних месяца я вкалываю на работе и днем и ночью. Мне необходимо снять с себя напряжение, иначе бесконечные проблемы поглотят меня целиком.
Традиционное выходное времяпровождение не добавляет мне положительных эмоций. Без настроения я поднимаюсь к себе в «штаб-квартиру» − фешенебельную вип-комнату на втором этаже за зеркальным отражением. С обратной стороны кривое зеркало служит иллюминатором в ночной мир нескромно трясущих телесами обитателей Клуба.
Моя свита давно прибыла по месту требования. «Взбодренная» коксом Белинда и две проплаченные элитные близняшки потягивают из соломок напитки. Поддатая секретарша Крестовичей забавляется групповым сексом с шефами на двуспальном горизонтальном рабочем месте. Изнанка женской половины свиты весьма примечательная. Адепт Ольга Петрова держится сама по себе и не вступает в контакт ни с кем, кроме покровителей. Адепт Белинда Моро презирает всех, включая мой женский конвейер, но потакает любой моей прихоти. Она не гнушается одноразовыми жрицами любви, поскольку поставила перед собой четкую задачу: слияние с правящей династией. Для осуществления своего глобального замысла по обретению статуса жены мироправителя Белинда не побрезгует ничем. Вся в свою мать. Веками род Моро рождает коварных женщин.