Джейн Доу затягивается сигаретой и снова продолжает стоять на своем.
− Гера, твой сын страшен, как зреющая чумная бацилла. Он хитер и мстителен. И он не прощает. Это каждому известно. Наступит день, когда он скинет меня с лестницы. Тебя ждет та же участь. Попомни мое слово, без F-вируса твой сын станет нашей небесной карой, нашей чумой.
− Что за ахинею ты несешь?! − ревет Гробовой-старший, отделывая всех и вся, на чем свет стоит. − Гавриил у меня под колпаком. Сейчас тебе лучше покинуть имение, Ламия.
«Мать Белинды!» − снисходит ко мне просветление. Дабы более не испытывать терпение Субботней Богини Судьбы, я тихо отворяю дверь и в быстром темпе спешу обратно в Большой Зал. В коридоре угодливая обслуга встречает меня учтивыми книксенами. Пережитки феодального строя меня немало удивляют, но с выходом в свет центральной лестницы мои мысли полностью переключаются на «корпоративный» бомонд. Заглядываясь на пестрящие вечерние платья и ювелирные украшения, я перестаю смотреть под ноги.
Шеф-Повар Эмоциональных Десертов Злой Рок приправляет блюдо дня секретным ингредиентом!
По неосторожности я умудряюсь зацепиться каблучком туфельки за серебряную балку на ковровой дорожке. Стоп-кадр застывает в моих глазах, крик проваливается в горло, я взлетаю с лестницы прямо в гущу светских сплетен Ордена. Вся жизнь проносится перед глазами, ровно до того момента, как совершенно случайно поднимающийся по лестнице Гавриил предотвращает мой фатальный поцелуй с мраморным полом.
− Проклятье, куда ты так несешься! − намертво прижимает он меня к себе.
Сердце у него в груди бьется с такой частотой, что неизвестно еще, кто из нас перепугался больше.
− Черт возьми, Ева, нельзя бегать на каблуках! Сколько можно твердить тебе о благоразумии?! Не окажись я рядом, ты бы упала с лестницы и сломала себе шею!
− На одного архонта из рода Воронцовых стало бы меньше, − язвлю я, рефлекторно теребя дужку очков.
Буквально на долю секунды Гавриил задерживает дыхание, то ли не поняв смысла моих слов, то ли, наоборот, поняв все как надо.
− Никто из рода Воронцовых мне не враг и никогда им не станет, − спокойно излагает он, но совсем таким не выглядит.
В мою голову шурупом ввинчивается мысль, что мы прекрасно поняли друг друга. Старательно гонимые изречения Гробового-старшего о заговоре против Никиты бумерангом возвращаются обратно.
Гавриил пристально следит за изменениями в моей мимике:
− Не знаю, какая муха тебя укусила, Ева, но нам лучше пойти отдохнуть.
В напряженном молчании мы идем к моему архангелу-хранителю Гавриилу − как-никак он снова спас мне жизнь. Если так рассудить, поступок отнюдь не подлого заговорщика.
Гостиная в личном крыле имеет приличные размеры. Из пиал кессонированного потолка свисают черные жемчужины мерцающих люстр. Немногочисленная мягкая мебель обтянута змеиной кожей. На натертом до блеска черном мраморе раскинута шкура саблезубого тигра. Отдельное место занимают установленные в ряд статуи пантеона греко-римских богов и коллекция холодного оружия. Солирующая партия архитектурного ансамбля отдана затейливой игре света: точечная подсветка отдельных предметов декора оттеняет углы, придавая залу нотки интимности и таинственности.
− У тебя очень красивый дом, − восторгаюсь я, с пристрастием пробуя на ощупь гипсовые изваяния: бога войны − Марса и богиню возмездия − Немезиду.
С сосредоточенной задумчивостью Гавриил следит за моими перемещениями по его личному пространству.
− Покорно благодарю тебя, Ева, − польщенно признается он после паузы.
− Сколько в имении комнат?
− Четыреста, включая хозяйственные помещения, − на автомате сообщает он и протягивает мне бокал красного вина. − Нежный купаж с вишневыми нотками «Романе-Конти ДРК» будет идеальным продолжением… нашего свидания.
Мои ладони резко потеют, на лбу выступает испарина, и все это от эйфории.
− Где ты будешь отмечать Новый год? − вскидываю я на него глаза, смочив пересохшее горло вином.
− По старой схеме − в Клубе Крестовичей. Где будешь ты?
− По старой схеме − на карнавале в Красной Поляне.
Гавриил напряженно обводит пальцем ободок бокала и залпом осушает вино до дна.