- Он умер, причем при мне. От обжорства. Кажется, ему попала в горло кость и он задохнулся. Я пытался его спасти, - говорит кардинал Сфорца, - Но увы, это случилось по вине того, что он давно не ел. Его выпустили из его узилища, герцог Лодовико сделал это. И накормили жареною птицей. И он умер во время трапезы. Право же, мне очень жаль его.
- Действительно жаль, - говорит кардинал Грейвс, - А знаете, я около месяца тому назад познакомился с очаровательною женщиной.
- Продолжайте, - с интересом поглядел кардинал Сфорца, отхлебывая вина.
Персиваль тоже отпил немного вина, наслаждаясь его терпковатым фруктовым вкусом. Вино сладостью и негой разливалось по телу, тепло стучалось в сердце, и кардинал Грейвс с радостью впускал его.
- Ее зовут мадонна Голдштейн. Тоже из англичан, как и я, - они со Сфорца говорили между собой на итальянском - кардинал Грейвс даже уже думал на итальянском, так привык к нему, и стал понемногу забывать английский.
- О, интересно, - кардиналу Сфорца действительно было интересно, он даже держал винный бокал за ножку, не решаясь отпить, чтобы не пропустить ничего важного.
- Но ей нужны от меня только советы, - сказал кардинал Грейвс.
- А вы не думали о ней в таком плане? В плане любовницы? - праздно поинтересовался кардинал Сфорца.
- Нет, что вы. Она безоговорочно верна своему мужу. Она мне сама сказала, я спрашивал, нет ли у нее любовника, - сказал кардинал Грейвс в ответ.
- Но ведь у многих кардиналов есть женщины, даже у Папы есть. У него целых две любовницы - бывшая, Ваноцца деи Каттанеи, и нынешняя - Джулия Фарнезе. Знаете такую? - спросил, приподнимая бровь, Асканио Сфорца.
- Да, знаю. Прекрасная Фарнезе - очаровательная женщина, - сказал кардинал Грейвс.
- И это все, что вы можете сказать о ее красоте? - ехидно спрашивает кардинал Сфорца.
- Нет. У нее прекрасные золотисто-каштановые волосы, большие зеленые глаза, высокая грудь, изящная фигура. Она одевается всегда с большим вкусом. И теперь она стала очень влиятельною женщиной, ведь ей покровительствует Папа. Кажется, она не развелась со своим мужем? А как с женщинами у вас, кардинал Сфорца? - спрашивает в ответ кардинал Грейвс, еще ехиднее.
- О, после того, как Папа застукал меня с моей кузиной Висконти, я с женщинами больше дела не имею. Блюду целибат, - многозначительно сказал кардинал Сфорца.
Когда кардинал Грейвс увидел мадонну Голдштейн снова, ее белая кожа практически светилась в темноте храма. Спокойное хоровое пение - у хора репетиция. Иногда что-то говорит регент и хористы внимают ему. Мадонна Голдштейн молилась у статуи Пресвятой Девы, и там ее нашел кардинал Грейвс.
Таинственное свечение исходит от нее. Словно она - нимфа из мифа какого-то. Словно она - не простая женщина из плоти и крови, а блестящее сверхъестественное существо.
Глава 3. Чезаре Борджиа
В Риме любой хорошо знал, кто такой кардинал Чезаре Борджиа. Он любил переодеваться в мирскую одежду и иногда совершал совсем не кардинальские поступки. Но кардинал Грейвс вроде бы положительно относился к Чезаре. Дело молодое, Чезаре ведь еще может потом остепениться. Он знал, что Чезаре вроде бы тоже пишет теологический трактат, но у него написано гораздо меньше страниц, чем у кардинала Грейвса. Для Грейвса теология была еще юношеским увлечением, своеобразной отдушиной для всех проблем. Кардинал Грейвс как только видел в мире что-то, недоступное его пониманию, сразу же приступал к своему трактату снова. Осталось написать восемь страниц. В момент, когда кардинал Грейвс дописывал четвертую из них, в его кабинет зашел не кто иной, как кардинал Чезаре Борджиа собственной персоною.
- Чем обязан вам, кардинал Борджиа? - спросил кардинал Грейвс вежливо.
Вспыльчивый нрав Чезаре он слишком хорошо знал и потому решил с ним быть крайне вежливым и сдержанным. Впрочем, таким характером кардинал Грейвс и обладал, ему не были свойственны бурные проявления чувств или что-то навроде того.
- Я просто пришел посмотреть на ваш трактат, - небрежно сказал кардинал Борджиа, - Кардинал Сфорца уже всем про него рассказал. Он хвалил вас, кстати. Как жаль, что мы редко общаемся с вами, кардинал Грейвс.
- А, мой трактат. Да смотрите, почему же. Ничего особенного в нем нет, - сказал кардинал Грейвс и протянул Чезаре исписанные листы, на которых чернели еще свежие чернила.
- Занятно, - произнес Чезаре медленно, - У меня очень похоже, но ваш вроде бы лучше. Я бы хотел быть воином, как мой брат. Жаль, что мне суждена церковная карьера.