Для Веры Анатольевны настала полоса испытаний. Иногда она чувствовала, что руки ее опускаются, что сил больше нет бороться с ненавистной невесткой, с этой злодейкой и прожженной авантюристкой, которая сумела отобрать у нее сына. Впрочем, все оказалось не так плохо. Кирюша никуда не ушел, он был здесь, рядом, и все чаще в ссорах с невесткой стал принимать сторону матери. Еще бы — мать есть мать, а кровь — не водица. Вера Анатольевна понемногу обрела силы и изводила невестку с утроенной энергией.
Нынче утром Вера Анатольевна проснулась по ее понятиям поздно — в десятом часу утра. Не открывая глаз, она почувствовала, что жизнь прекрасна. Все в душе ее пело о счастье. Вера Анатольевна открыла глаза и села на постели. Все было как всегда — большой портрет Кирюши на стене — тот, где он держит на руках плюшевого медведя, и еще один в красивой рамочке стоит на письменном столе. Здесь Кирюша в возрасте десяти лет играет на трубе в школьном оркестре. Еще одна замечательная фотография стояла у нее на рабочем месте. Там Кирюша снялся на выпускном вечере — очень аккуратный, в костюме и при галстуке.
Все же Веру Анатольевну не покидало ощущение счастья — глубокого и всеобъемлющего. Смутно помнила она, что вчера случилось в ее жизни что-то хорошее. Неужели заведующая библиотекой все же решилась уйти на пенсию? Нет, не то… И тут Вера Анатольевна счастливо рассмеялась. Как же это она могла забыть? Ведь вчера поздно вечером они окончательно рассорились с невесткой. Эта отвратительная особа совершенно распоясалась, она посмела поднять руку на святая святых — на Кирюшу! Разумеется, сын бросился за защитой к ней, Вере Анатольевне, а кто еще поможет в трудную минуту, кроме родной матери? Невестка вела себя нагло, и Вере Анатольевне очень кстати стало плохо — в глазах потемнело от ярости, в ушах зазвенело… Откровенно говоря, она даже сама испугалась своего состояния — очень неприятно, когда зубы стучат, как будто кастаньеты в руках народной артистки Елены Образцовой в опере Бизе «Кармен». И Кирюша, разумеется, был полностью на ее стороне. Впервые после долгого перерыва мать с сыном выступали единым фронтом.
Теперь все позади. Невестка ушла. Главное — это удержаться на отвоеванных позициях, ни в коем случае не допустить возвращения наглой девки. Не зря говорится: милые бранятся — только тешатся. Ну уж она, Вера Анатольевна, не допустит, чтобы народная мудрость восторжествовала! Если понадобится, она ляжет костьми у двери, но не пустит невестку на порог. А сейчас главное — это доказать Кирюше, что с матерью ему будет гораздо лучше…
Тут Вера Анатольевна осознала, что в мысли ее пытается пробиться какой-то посторонний звук, как будто комар зудит. Она прислушалась и поняла, что это заливается звонок на входной двери — у них в старом фонде были длинные коридоры и толстые стены. Вера Анатольевна накинула халат и пошла открывать.
— Кто там? — спросила она, услышав за дверью мужские голоса.
— Милиция! — гаркнули с лестницы. — Королькова Татьяна Борисовна здесь проживает?
— Нет, — ответила Вера Анатольевна, приоткрыв дверь на цепочку, — такая тут больше не живет.
— Вы двери-то откройте, — сурово посоветовал один из мужчин, — не на лестнице же разговаривать.
Вера Анатольевна сняла цепочку, отчего-то очень испугавшись. На пороге возникли двое мужчин примерно одинаковой внешности — среднего роста, среднего телосложения, только один глядел сурово, а второй время от времени морщился, встряхивал головой и страдальчески поднимал глаза к потолку.
— Что случилось? — спросил полусонный сын, выползая в прихожую в одних трусах.
— Вы — Корольков Кирилл Петрович, так? — спросил суровый милиционер и сунул Кирюше под нос удостоверение. — Капитан Сивцев, сорок первое отделение милиции. Королькова Татьяна Борисовна вам кем приходится?
«Никем!» — хотела всунуться Вера Анатольевна, но вовремя спохватилась, что милиции никак нельзя врать.
— Женой, — ответила она вместо Кирюши, — но они фактически развелись, так что если она что-то натворила, то мы ничего не знаем.
— Не знаете, значит? — капитан посмотрел с подозрением. — И знать не хотите? Так придется!
— Да что случилось? — одновременно спросили мать с сыном.