«…Недаром жиды и поляки заодно действуют, в одном духе. 15 августа 1908 г. Господи, запечатлей * уста и иссуши пишущую руку у В. Розанова, глаголящего неправильную хулу на Всероссийский Киевский съезд миссионеров…» * запечатай (церк. Стр. слав.). (* «после указанного слова следует выражение, не поддающееся прочтению» - так церковная цензура заменяла оскорбительные слова автора предсмертного дневника).
На съезде миссионеров развернулась дискуссия по поводу иоаннитов, в частности, показала, что определение - это инструмент для обретения власти. Принципиальная проблема, обсуждавшаяся на сессии, посвящённой иоаннитам, сводилась. к следующему: можно или нельзя считать эту группу сектой. Главный докладчик Н.И. Булгаков, бывший приходской священник, определенно высказался, что можно. Он утверждал, что «к 1902 г. иоанниты представляли уже организованную ceктy-шайку». Миссионеры взывали к Синоду с требованием запретить браки между православными и неправославными, обратились к царю с петицией пересмотреть законы 1905 г. и приняли резолюцию о сотрудничестве с так называемыми монархическими и патриотическими организациями, как «Союз русского народа». На который, позднее будет возложена ответственность за жертвы в кровавых еврейских погромах.
Но, как хочется воскликнуть: «Как всё это, звучит прозаически, и до боли знакомо, словно некое дежавю из далёкого прошлого, когда старушка чуть ли не каждый день посещавшая службы и проповеди в соседней церквушке и соблюдавшая все посты, вдруг в сердцах проклинала соседку, не угодившую ей чем-либо». Потому, что та старушка всё время молилась, поклонялась иконе св. Иоанна Кронштадтского, а Иисус Христос и Моисей по её версии - русские. Бабка надвое сказала. Что-то здесь не так! Святой, оказывается - не настоящий, а наизнанку. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
(«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», - неожиданность, обманутые ожидания, нежданное разочарование. Юрьев день - 26 ноября по старому стилю).
И О А Н Н О В Б Р А К С Б Р А К О М
Иоанн женился на дочери протоиерея Константина Несвицкого, служившего в Андреевском соборе в Кронштадте. Именно этот собор, в котором он прежде никогда не бывал, и приснился святому. После венчания с Елизаветой Константиновной Иоанн был рукоположен в сан диакона, а в конце 1855 года - в сан иерея в приходе зятя.
Как пишет биограф Иоанна Кронштадтского - профессор истории в Государственном университете штата Нью-Йорк в Олбани (США) Надежда Киценко, - «сведения об этом периоде жизни отца Иоанна весьма скупы и представляют собой либо более поздние воспоминания, либо пересказ с чужих слов; однако после начала священнического служения появляется возможность приоткрыть завесу над внутренним миром отца Иоанна благодаря его дневнику».
Его супруга Елизавета Константиновна (1829-1909) - дочь протоиерея кронштадтского Андреевского собора Константина Несвицкого. В первом официально составленном Житие» (1964) говорилось, «брак о. Иоанна <… > был только фиктивный, нужный ему для прикрытия его самоотверженных пастырских подвигов».
Согласно, «Краткому житию» в официальном издании Московского патриархата, супруги «приняли на себя подвиг девства»
В духовном смысле девственность - это сознательный уход от половой жизни ради достижения духовного совершенства; является одним из обетов в монашестве. Монашество, также иночество - буквально «уединённое, одинокое жительство». Брак протоирея Иоанна Сергиева не был монашеским, ибо устав монашества предусматривает полное уединение с отречением от всех благ цивилизации включая богатую одежду, любое имущество и богатство; целибат, то есть полный отказ от всех видов половой жизни, в том числе исключаются все виды вожделения; отречение от всех видов общественной деятельности, от званий, наград, подарков и пожертвований.