Домишко был наружности неприглядной и скромной, но жизнь в нем текла шумно. День и ночь распирало его песнями, гамом и хохотом, усердно производимыми сотней другой жизнерадостных ребят мужского и женского пола. Мимо окон проходили с опаской: весной отгула выскакивала яичная скорлупа, осенью арбузные корки, а окурки и чайные отплески летели безотносительно ко временам года. Обитателям дома вечно грозили и полицией, и гневом божьим, грозили и перестали - «богема» явление беспорядочное, и никакой законности неподдающееся.
Здесь были во множестве представлены педерасты, лесбиянки, морфинисты, кокаинисты, просто алкоголики всех сортов, пьяневшие от двух стаканов сомнительного трактирного пойла, именуемого «бормотухой», и все эти люди, задыхающиеся от испорченных легких, неизлечимого чахоточного кашля, с первыми признаками белой горячки, сифилиса, хронических воспалений и тысячи других болезней, вызванных нечистоплотностью, наркотиками, водкой, за немногим исключением, верили, твердо были убеждены, что рано или поздно их оценят. И лишь немногие знали, что не стоило питать несбыточных иллюзий, понимали в глубине души, что ничего никогда не выйдет ни из картин, ни из стихов, ни из романов, потому что нет денег, нет знаний, нет таланта…Тупая неподвижная скука была на лицах практически всех здешних женщин, до которых доходили обрывки споров об искусстве, звучавших как слова на мучительно непонятных языках, все эти упоминания иностранных имен и фамилий, сложных, непонятных, чужих фраз. Многие женщины «Ямы» явились сюда, оставив семью где - нибудь в Литве, в Польше, в Богом забытых городах - Кременчуге, Житомире, Жмеринке…Тут ждали их полуголод, ликер, кофе - крем, сутенеры, неврастеники, непризнанные гении, наркоманы, страдающие манией величия и хронические больные…
-Установили, кто такая?
-Да, собственно…
-Раньше я не обнаруживал у вас отсутствия сообразительности. - вздохнул Брюханов. - Что ж, все случается когда - нибудь в первый раз…Даже неумные действия некоторых сотрудников наружного сыска…Понятно?
-Никак нет, вашество… - выжидающе глядя на генерала, пролепетал старший смены филерского наблюдения. - Уж больно она уверенно все проделывала…
Установка объекта наблюдения и его связей - штука непростая, но выполнимая. К примеру, необходимо непременно убедиться, что лицо наблюдаемое пришло именно домой. Есть масса признаков и возможностей, помогающих убедиться в этом: уверенно ли человек выбирает транспорт для поездки, в какой вагон метрополитена садится, открывает ли дверь своим ключом…Татищеву показалось, что в этот раз шпики к своим обязанностям отнеслись, мягко говоря, с прохладцей…
-В «Яму» она пошла, потому что там ей легко было затеряться среди обитателей. - сказал Брюханов раздумчиво. - Особенно среди женской части общежития. Вошла в «Яму» курсисткой, а вышла…Кем вышла, один бог знает…
-Нет, мы же обращали внимание на выходящих, но… - оправдывался как мог, старший филер. - Ну, вышла одна в помаде и в завивке. Разодета, но не шибко. С достатком барышня.
-Почему так думаете? - быстро спросил Брюханов.
-Сапожки…
-Сапожки? - генерал глянул на шпика с интересом. - Ну - с, продолжайте.
-Растоптанные сапоги заграничного, итальянского кроя, с ремешками и вырезами на голенищах. - пояснил старший филер. - Общеизвестно, что итальянцы шьют разную обувь и у тамошних мануфактур, где тачают малыми партиями, вручную, есть свои секреты и свои патенты на пошив. В одном месте, к примеру, никогда не склеивают подошву - только сшивают каждый ее слой вручную, в пятьсот стежков. В другом месте используют кожу экзотических животных, древесину, солому. На изготовление одной пары может уйти до полутора месяцев, но в результате - красота, удобство, качество…
-И цена… - Брюханов потер выбритую щеку, покачал головой и подмигнул Татищеву.
-Есть еще один преинтересный момент, ваше превосходительство. - негромко, доверительно, сказал старший филер.
-Какой?
-Такой, что смахивает она на литовку…
-По каким таким признакам она литовка? - с легкой степенью недоумения поинтересовался генерал.
-Наш агент слышал, как наблюдаемый разговаривал с нею, когда они столкнулись у входа в кафе.
-Так, и что?