-…Поговорим о делах государских… - отложив «Ведомости» на скамейку подле себя, негромко, вкрадчивым голосом, проговорил Акинфий Иванович Бутурлин, состоявший в специально под него учрежденной скромной должности экономического советника государевой «Тайной канцелярии», а по сути являвшийся «царевым дядькой» - воспитателем и наставником наследника престола, царевича Федора Алексеевича. Витиеватое старорежимное имя получил Бутурлин в честь своего предка, Акинфия Бутурлина, царского воеводы, во время войны с поляками, в 1624 - м году осажденного в Мстиславле - город был взят польским войском и сожжен; воевода заперся в соборной церкви и сгорел вместе с ней, предпочтя смерть пленению… -Вы ведь именно о них желали говорить? Знаете, понятие «дело государское и земское» есть наиболее близкий аналог термину «политика»…
-У нас все дела, кажется, государские. - заметил Борис Викторович Ромодановский. - Других нет.
Акинфий Иванович Бутурлин глянул на Ромодановского быстрым, по - прежнему цепким взглядом: почему - то от разговора с министром, на котором тот самолично настаивал все последние дни, он не ждал ничего хорошего.
-Ну, что же у вас ко мне, Борис Викторович? Я слушаю. - прошелестел Бутурлин, вглядываясь в лицо Ромодановского. Тот ответил прямым, чуть насмешливым взглядом, отчего Акинфий Иванович испытал неловкость.
Русская служилая бюрократия выносила наверх людей двух основных типов. Одни выплывали потому, что умели плавать, другие - в силу собственной легкости. Целый ряд славных имен украшает собой великое прошлое русской государственной службы, и было бы большой несправедливостью думать, что служилое чиновничество не рождало государственных людей в подлинном значении этого слова. Однако, одновременно, каждое поколение сменявшихся у власти служивых людей знало множество представителей и другого типа: попадавших наверх по малому своему удельному весу.
Механика этого движения была своеобразна, но вполне объяснима. Эти представители не связывали себя ни с каким крупным делом, которое могло удастся, но могло также и не удастся, тем самым скомпрометировав их. Зато подобные типы усваивали политическую окраску, позволявшую принимать их серьезных государственных деятелей с программой и мыслями, и вместе с тем, при переменах в личном составе бюрократических верхов, как - то оправдывало обращение к ним. находясь у власти они попадали в налаженный порядок, принимали доклады, подписывали бумаги, глубокомысленно изрекали банальности, обладая достаточным навыком и знанием государственного механизма, чтобы не делать заметных ошибок, и чтобы избегать нагружать себя какими - либо серьезными замыслами. Все их внимание было устремлено наверх, к лицу монарха, и не с тем, чтобы вести его к поставленным ими государственным целям, а с тем, чтобы в минуту, когда бывшие у власти люди более крупного калибра начинали государя утомлять своей величиной, он вспомнил о них и инстинктивно чувствовал в них людей более сговорчивых и менее утомительных, легковесных и гибких. У людей подобного типа был служебный формуляр вместо дельной служебной биографии, политическая роль вместо политических убеждений, чутье обстановки вместо подлинного знания государственного дела.
Таков был и князь Борис Викторович Ромодановский. За долгую чиновничью жизнь он собрал целую коллекцию придворных должностей и министерских портфелей: шталмейстер, государев дворцовый эконом, губернатор в Инфлянтах, товарищ министра государственных имуществ и, наконец, министр внутренних дел.
У устаревшего слова «наперсник» много значений, но одно из них - «доверенное лицо чиновника или властителя» - как нельзя лучше отражало позицию, которую занимал Ромодановский при государе. На одну из основных ролей государственной иерархии князь, достигший «степеней известных», выдвинулся в возрасте сорока пяти лет.