-Трудную задачу вы взваливаете на мои немощные плечи, Борис Викторович. Государь не любит, когда в его доме хлопают дверьми.
-Сказать слово правды, пока это не поздно сделать? - Ромодановский скосил глаза на Акинфия Ивановича и увидел, что на лице Бутурлина был след откровенной печали.
-Итак, вы хотите, чтобы я пересказал государю содержание вашей папки? Да ведь это же…Да могу ли я это? Вправе ли? - старик Бутурлин с легкой укоризной покачал головой.
-Еще дело не начато, а вы уж сомневаетесь в успехе. - возразил Ромодановский с кроткой улыбкой.
-У царя нет любимцев: никто не пользуется особенной его доверенностью. Он может осыпать своими царскими милостями многих, казна для всех открыта, но сердце государя затворено. Придется вам, Борис Викторович, зарубить на носу: власть - это одиночество.
-Некоторые тайны государя не сохраняются. Даже у нас. Вот что опасно.
-Но, - Бутурлин взглянул на Ромодановского, - мы должны быть безупречны.
Ромодановский опустил голову и беспомощно развел руками:
-Государь, не ведающий всей правды - слепец…
-Наш разговор на отвлеченные темы получается. - сказал Бутурлин.
-У меня же ощущение, что мы с вами сейчас воду в ступе толчем. - поднял вдруг голову Ромодановский. - Так как же быть?
-Разрешите мне по дряхлости моих лет, высказать вам, дорогой мой Борис Викторович, один упрек, - не отвечая на вопрос, заговорил Бутурлин, ласковым движением руки дотрагиваясь до обшлага пальто министра. - Был такой человек, который мог бы и правду сказать, и предостеречь, и разоблачить. Ему бы государь поверил, выслушал бы его, послушался бы его совета. Вы, конечно, понимаете, что я говорю о патриархе Московском и Всея Руси. Вот он бы вам пригодился.
-Как вас изволите понимать?
-Вы мне, Борис Викторович, вот что скажите: я давеча завтракал со своим старым приятелем, архимандритом Пафнутием, игуменом Чудова монастыря. Когда подали закуски, игумен Пафнутий мне сказал, что вчера вечером в ведомстве Дворцового коменданта получена анонимная записка, содержащая предупреждение, что генерал Матвеев будет убит.
Ромодановский невольно покосился в сторону Чудова монастыря. На протяжении пяти с половиной столетий своего существования обитель была особо почитаема, и с Чудовым монастырем связаны многие важнейшие события истории Российского государства. Монастырь называли Великой лаврой, и он всегда был в центре политической жизни страны, а порой и всего православного мира. В 1382 - м году его вместе с Москвой разорил Тохтамыш. В 1441 - м году в нем был заточен митрополит Исидор, вернувшийся после подписания Флорентийской унии с Римской церковью. Великий князь Василий II унии не признал, обозвал митрополита «латинским прелестником» и отправил под арест в монастырский подвал. Исидор стал последним Московским Митрополитом иностранного происхождения. В Чудовом монастыре в начале XVII века жил Григорий Отрепьев, бежавший в Польшу, выдававший себя за сына Ивана IV, царевича Дмитрия и впоследствии казненный на Лобном месте; в Благовещенском приделе Чудова собора, у усыпальницы митрополита Алексия, почитаемого Русской Церковью как святого, в 1607 - м году скончался первый московский патриарх Иов, в монахи Чудова монастыря в 1610 - м году был насильно пострижен «взятый там в приставы» и содержавшийся «во озлоблении скорбнем» один из главарей антигодуновского заговора Василий Шуйский…Настоятели и монахи Чудова монастыря часто выполняли дипломатические и иные поручения двора, многие прошедшие монастырскую школу служили в приказах. И путь к патриаршеству для многих иерархов церкви шел через Чудов монастырь.
Рядом с Чудовым монастырем, на месте бывших боярских владений Шереметевых, возвышалось небольшое уютное здание с изящной угловой полуротондой. Это был так называемый Малый Шереметевский дворец, отстроенный в 1687 - м году в «новейшем» вкусе, со сдержанной обработкой по всему фасаду и очаровательной полуротондой из четырех колонн тосканского ордера, увенчанных бельведером. С 1737 - го года бывший боярский двор стал собственностью Чудова монастыря, во дворце разместился глава московской епархии.