– Сабина… – грубый бас.
– Ах… Виктор!
Сабина бросилась к брату, и мужчина крепко прижал ее к себе. По щекам обоих текли слезы.
– Я так рада… ах… Виктор… как же я скучала… прости… прости…
– Все хорошо. Ты не могла помочь мне.
К ним подошел Марк и крепко пожал руку брату жены.
После продолжительного объятия с сестрой Виктор наконец повернулся к остальным и помахал им рукой.
– Я вернулся!
– С возвращением, Виктор, – ответил господин Вольфганг, – мы все рады твоему возвращению.
Феликсу показалось, что это прозвучало не так радостно, как должно было быть.
– Степан Степаныч! Господин Вольфганг! Нелли и мистер Белинский! Я всех вас рад видеть!
Потом он посмотрел на Магдалину и Фелиска. Не смотря на то, что Виктор не знал этих людей, он не растерялся:
– Мое почтение!
Двое ответили вежливым кивком.
Виктор замер. Его лицо посерело. Он обвел взглядом деревню и растеряно взглянул на сестру.
– А где Дениска?
Ему никто не ответил.
– Ты ему не сказала? – шепотом спросил господин Вольфганг у Василисы.
– Я посчитала, что Сабина и Марк должны ему сами рассказать обо всем…
Но Виктор не слышал их. Он продолжал озираться по сторонам и стараться не обращать внимание на то, как на лицо его сестры намокает от слез.
– Где он?.. Где мой племянник?
* * *
Виктор сидел перед ними с красным после продолжительного плача лицом. Феликс лишь мог воображать себе, как происходило это общение Виктора с Сабиной и Марком, когда они наконец рассказали ему о том, что произошло с Денисом и с Рапсодией вообще.
Сабине и Марку приходилось постоянно наполнять мужчине стакан водой, чтобы тот мог успокоиться и прийти в себя.
Но как после такого знания прийти в себя?
– Меня не было два года… и за это время мне никто не сказал… – повторял Виктор.
Феликс выдержал вежливую паузу и ответил:
– Виктор, мы здесь, чтобы помочь вам и всей деревне. Я приложу все свои силы, чтобы вернуть вам вашего племянника.
– И как вы это собираетесь сделать? – не понимал Виктор. – Офелию и Лизу до сих пор не нашли. Так же и не найдут Дениску…
– Вы не должны унывать, – настояла Магдалина, – если тело не найдено, смерть не доказана.
– Вы даже не представляете себе, что в этом мире можно доказать, если у тебя есть деньги.
Феликс понимал, что речь идет о Власе. Но это другая сторона истории Виктора. Для важно узнать, что видел он в ночь, когда исчезла Офелия.
– Вы не знаете, что такое тюрьмы, – говорил он, – каждый день мне приходилось быть сильным, чтобы выжить. Надзиратели – это еще меньшая часть беды и проблем… Сокамерники и другие заключенные – вот у кого действительно строится иерархия. И если ты на низшей ступени этой иерархии, то тебе конец. Мне удалось завоевать уважение. Это самое главное.
– Вы правы, Виктор, – признал его правоту Феликс, – мы действительно не знаем, что такое тюрьма.
Феликс уже хотел перейти к вопросам об Офелии, но Виктор продолжил:
– И знаете, как я заслужил это уважение? Я поднял бунт. Я ударил одного надзирателя ножом. Откуда у меня взялся этот нож – целая история. А потом я просидел в одиночной камере. В карцере, где кормили раз в двое суток. И там не было света. Понимаете? И каждая секунда там для тебя длится невыносимо долго, словно целая вечность. Вы не знаете, что это.
Феликс старался снова признавать правоту Виктора, подыгрывать ему, чтобы тот потом смог раскрыться для них.
– Там свои порядки. Это другой мир, отличный от остального. И каждый день я держал в голове мысль о том, почему я попал туда. Кто в этом виноват…
Виктор сжал кулаки.
– Виктор! – Сабина положила ему ладонь на плечо. – Прошу… не надо…
Он разжал кулаки.
– Только ради тебя, Сабина.
Потом женщина вернулась на кухню к Марку, где они готовили запеченную рыбу на обед.
– Вы представить себе не можете те условия, в которых я существовал. Крысы в сточной канаве живут в большей роскоши, чем я жил там. После двух месяцев привыкаешь – иного варианта нет. Да… находясь там, постепенно ко всему привыкаешь… Придет время, и ты привыкнешь ко всему…
Феликсу почувствовал, что Виктор начал уклоняться от темы своей речи. Его слова тянулись дольше обычного. Самому Феликсу ни раз приходилось бывать в настоящих тюрьмах, и у него складывалось определенное мнение об этом человеке, который любит преувеличивать многие детали.