- Я вижу, что вы очень дорожите своей комнаткой, которую я вам когда-то купил. А ведь при определенных условиях вы можете ее лишиться. Я купил, я и назад могу отобрать. Решайте, что вам важнее – держать при себе рабыню, или иметь возможность продать кому-нибудь комнатку и остаться с деньгами.
Галина Васильевна переместила внимательный взгляд в глаза Влада и мерзко рассмеялась. При этом она самостоятельно приподнялась и, хотя и с трудом, но без посторонней помощи села на кровати.
- Пугай, пугай! – просмеявшись сказала она. – Я еще тогда, когда урвала с тебя жилплощадь, ходила к юристу, и он мне все разъяснил. Комната оформлена на меня, и ты на нее не имеешь больше никаких прав.
Губы Влада дрогнули, и я поняла, что старуха говорит правду.
- Ладно, – сказал он. – Оставим в покое комнату. Если вы отпустите Инну и перестанете шантажировать ее семью, я куплю вам тот дорогой слуховой аппарат, о котором вы им говорили.
Бабка зашлась от нового приступа смеха.
- Да они мне сами его купят. Никуда не денутся, вот они все где у меня, – и мегера показала плотно сжатый пухлый кулак.
- Не купят! – зло сказал Влад. – У них денег на это не будет.
- Найдут, коли в тюрьму не захотят, – коротко отрезала бабулька, зло взглянув на Инну.
Женщина бросила на меня тоскливый взгляд, как бы говоря: « Вот видите?». Я не могла этого больше терпеть.
- Как вам не стыдно?! – обратилась я к мерзкой старухе. – Вы же просто издеваетесь над людьми, ну что плохого мы вам сделали?!
Мое эмоциональное выступление удивило всех, даже Галину Васильевну. Она нахмурилась и спросила.
- А ты чего тут орешь? Ты кто такая?! Да ваше поганое семейство у меня мужа увело. Хоть и был он тюфяк тюфяком, но всеж-таки мужик. – Галина Васильевна накалялась все больше и больше. – Мы бы с ним до сих пор счастливо жили, так нет, поперек горла вам чужое счастье!
Я оторопела от несправедливых обвинений. Чушь какая! Меня-то она так за что?
На виске старухи вдруг судорожно забилась голубая венка, щеки стали стремительно бледнеть, а в глазах зажглась такая ярость, что я непроизвольно сделала шаг назад. Но тут заговорил Влад, и Галина Васильевна переключила на него всю свою ненависть.
- Говорите, что мы счастью вашему помешали? – зловеще прошептал он, нависая над разбушевавшейся старухой.
Той пришлось даже немного отклониться назад, но ненависти во взгляде от этого меньше не стало.
- А сказать вам, как мой отец называл то «счастливое» время, которое прожил с вами? Адом кромешным, а вас злобной стервой и проклятой ведьмой. Говорил, что вы всю душу из него по капле высосали, и он уже не чаял, как избавиться от такого «счастья». А еще…
Что там еще говорил отец Влада нам услышать не пришлось, потому что Галина Васильевна побледнела сильнее, чем прежде, вскинула руку в бессильной злобе и повалилась на кровать, хрипя и пуская изо рта пену.
Мы стояли, как пригвожденные и не в силах были отвести глаза от неприятного зрелища. Старуха корчилась, билась, хрипела. Руки и ноги ее сводила судорога. Первой очнулась Инна.
- Уходите, скорее! – крикнула она нам. – Я сама справлюсь. Больше сюда не приходите, все узнаете через Анну.
- А может она снова притворяется? – с робкой надеждой спросила я.
- Вы сможете такую пену изо рта пускать ради притворства? – поинтересовалась Инна. – Быстрее, уходите!
Мы не заставили себя долго упрашивать и пулей выскочили из комнаты. В коридоре мы немного поубавили прыть и почти нормальным шагом покинули территорию Дома престарелых.
Уже в машине, после пяти минут тяжелого молчания, Влад сказал, не сводя напряженного взгляда с дороги.
- Я никому не желаю смерти, но, если она умрет – горевать не буду.
- А кто будет? – задала я риторический вопрос, с наслаждением затолкав подальше, выбирающийся наружу альтруизм.
Тем не менее, день был насмарку. Влад завез меня домой, а сам уехал на работу. Вечером мы угрюмо смотрели телевизор, и я втайне надеялась, что завтра у Анны уже будут хоть какие-то сведения о состоянии здоровья Галины Васильевны.
Оперативность администрации заведения была на высоте. В сторожке у бравого охранника уже лежал пропуск, выписанный на мое имя. Да и сам охранник приветствовал меня уже совершенно иначе. Администратор Катя отреагировала на мое появление так, будто мы были знакомы уже несколько лет. Она казалась старше меня всего года на три, и я не исключала возможности нашей будущей дружбы. Я поднялась к Анне и с трепетом постучала в дверь комнаты. Когда она появилась на пороге, я откашлялась и попыталась произнести фразу.