Именно в этот момент мы достигли злополучного поворота, я закрыла глаза и приготовилась к смертельным кувыркам. Морально, так как не знала, за что нужно было держаться в таких случаях. Прошла секунда, и машину очень сильно тряхнуло. Я непроизвольно прикрыла голову руками и тут же ударилась ими о переднюю панель. Меня отбросило к спинке сиденья и все стихло.
Еще не веря себе, что все, похоже, закончилось, но, начиная ощущать тупую боль в запястьях и в районе шеи, я приоткрыла глаза. В лобовое стекло были видны комья земли с торчащими соломинками. Не сразу до меня дошло, что это распаханная стерня. Дождя не было уже давно, комья ссохлись, но это все же был не асфальт.
Я повернула голову и увидела Андрея, откинувшегося на спинку сиденья и прислонившегося к левой стойке. Превозмогая боль в отбитых руках, я уперлась в свое сиденье и перекинула ногу через рычаг коробки передач. Андрей был без сознания, и я осторожно повернула его голову. Чуть выше виска кожа была содрана на большом участке и кровь мелкими каплями выступала по всей поверхности ссадины.
- Господи, сделай так, чтобы парень остался жив, – обратилась я к создателю и малодушно заревела.
Развитию истерики помешала мысль о том, что сейчас уже темнеет рано, и мы можем остаться в поле в полной темноте. Дорога вела только к Дому престарелых, и я по опыту знала, что до служебного автобуса здесь до утра никто не проедет.
Решительно вытерев слезы и деловито потрогав пульс на руке Андрея, я села и задумалась. Нужно позвать на помощь, но мой сотовый, похоже, приказал долго жить.. Пульс у пострадавшего прощупывался, но неизвестно насколько серьезно Андрей ударился головой. Ближе всего было вернуться назад. Мы отъехали лишь на три километра. И тут я вспомнила про Андрюшин сотовый. Ну, конечно, надо его найти и позвонить Владу, помощь придет быстрее, чем, если я потопаю назад пешком. Да и дойду ли, вон как голова кружится.
Превозмогая слабость, я начала шарить вокруг себя руками, пытаясь отыскать барсетку Андрея. В салоне было уже достаточно темно, так как стекла машины были затонированы. Я попробовала включить верхний свет и радостно вскрикнула, когда лампочка загорелась. На привычном месте барсетки не оказалось и мне пришлось перелезать на заднее сиденье. Там валялись какие-то полиэтиленовые банки, канистры и всякая ерунда из багажника. Видимо крышка не была закрыта. Среди всего этого хлама я, наконец, разглядела кожаную ручку-петлю и вытянула сумочку. Снова перебравшись вперед, я открыла молнию.
Вот он, телефон. Я лихорадочно вынула его и начала нажимать на кнопки. Безрезультатно. Я не поверила сама себе. Телефон не работал! И это как раз тогда, когда он нужен просто позарез. Бросив бесполезную трубку на сиденье, я снова горько заплакала. Сейчас, когда стремительно темнело, идти назад было очень страшно. Тем более, что я на высоких каблуках. Каждая выбоина на дороге будет моя. О том, что я умру от страха одна, в темном поле, я старалась вообще не думать. Проплакав еще какое-то время, я бросила это бесполезное занятие.
- Значит, пойдешь босиком! – неожиданно зло сказала я себе.
Посмотрев еще раз на Андрея, и послушав его слабое дыхание, я полезла в свою сумочку, чтобы оставить записку, если Андрей очнется раньше, чем я вернусь с помощью. Прикрепив записку к зеркалу заднего вида, я окинула салон прощальным взглядом и дернула ручку двери. Она не поддалась. Я дернула еще раз, потом еще и поняла, что дверь с моей стороны заклинило. Жаркая волна обдала меня с ног до головы.
- Тихо, не паникуй, – сказала я себе. – Есть еще три двери.
Затем я с сомнением посмотрела на левую переднюю дверь, к которой привалился Андрей, и поправила сама себя.
- Ну, две.
Андрея я не смогла бы сдвинуть при всем желании. Тяжко вздохнув, я начала снова перелезать на заднее сиденье и уперлась во что-то коленкой. Телефон Андрея, запоздало подумала я, потому что под коленкой что-то щелкнуло, а потом, к моему великому удивлению, еще и пикнуло.
Я схватила в руки аппарат и увидела, что дисплей освещен и соответствующие символы все на месте. Еще не веря в свое счастье, я осмотрела трубку. Наверное, от сильного удара немного отошла батарея, а сейчас я надавила коленкой и поставила ее на место. Ну, теперь только бы связь была. Я набрала свой домашний номер и нетерпеливо начала считать гудки. Трубку сняли только на четвертый. Непростительная нерасторопность, при моем-то нервном состоянии.