Анна, выдержала общение с Буровым ровно означенные полчаса и отправила его от себя подальше под каким-то благовидным предлогом. Походив по парку еще какое-то время в одиночестве, она вошла в холл, но за стойкой администратора никого не было. Анна решила не разыскивать меня и постучалась к Игорю Пантелеевичу. Он сказал ей, что обыск прошел успешно и после ужина мы будем совещаться в его комнате. Анна поднялась к себе и до ужина никуда не выходила.
Игорь Пантелеевич тоже намеревался все время быть в своей комнате и готовиться к вечернему совещанию. По стечению обстоятельств вышло так, что никто меня не хватился до восьми часов. Не столько потому, что обо мне не вспомнили, а по большей части из-за трагических событий, произошедших ближе к вечеру.
Игорь Пантелеевич, подготовившись к совещанию, решил, что оставшееся время можно использовать для того, чтобы выполнить поручение генерала Канатова и отправился к сторожке с намерением разузнать, не крутился ли кто возле машины Андрея в тот злополучный вечер, когда произошла авария.
Скучающий сторож охотно вспомнил, что в тот самый день по стоянке действительно кто-то ходил. Он еще тогда обратил внимание, что этому человеку совершенно нечего делать возле чужих машин. Факт-то сторож вспомнил, а вот кто именно вертелся на стоянке, хоть убей, вспомнить не мог. Возраст, будь он неладен! Тут помнит, а тут не помнит. Напрасно Игорь Пантелеевич просматривал вместе с ним журнал посетителей. Это только еще больше запутало сторожа.
Досадуя на неудачу, Игорь Пантелеевич решил прогуляться по саду и направился по тропинке в самую его дальнюю часть, где для желающих был устроен дровник, стояли козлы для распилки бревен и находился сарай с инструментами.
Видимо, у полковника в отставке тоже с годами притупились некоторые профессиональные качества. Не одному же сторожу страдать от склероза. Вот Игорь Пантелеевич и не заметил, что за кустами и деревьями прятался наблюдатель, правда, когда над головой полковника занесли сучковатое полено, он все-таки успел среагировать и подставил руку. Удар пришелся по ней и был такой силы, что рука Игоря Пантелеевича повисла плетью. Нападавшему удалось повалить полковника на землю, но тот из последних сил вывернулся, сбросил с себя тяжелое тело и успел увидеть, кто так коварно подстерег его у сарая.
Удивление. Это было последнее, что мелькнуло в глазах отставного полковника. В следующую секунду нападавший раскроил ему череп острым краем березового полена.
Игоря Пантелеевича нашли через час за дровницей. Сторож, с которым полковник до этого разговаривал, на счастье заметил, куда направился постоялец. Охранник весь измучился от того, что никак не мог вспомнить человека на стоянке и поэтому поглядывал на тропинку, чтобы не пропустить Игоря Пантелеевича и вместе с ним еще раз попытаться вспомнить. Время шло, а Игорь Пантелеевич все не возвращался. Это удивило сторожа, потому что от сарая можно было вернуться только по той же самой тропе. Он решил проверить, не стало ли плохо пожилому постояльцу, и в результате обнаружил его с раскроенным черепом за дровницей.
Вот почему про меня никто не вспомнил. Вызвали милицию, медиков, руководство Дома престарелых. Поднялась суматоха, а я спала себе в чужой комнате, скрючившись в бельевом ящике, связанная.
Не знаю, сколько я проспала, но проснулась более бодрой, чем засыпала. В моей конуре было по-прежнему темно, так что приходилось только гадать, который сейчас час. Но я решила не заниматься этим бесполезным делом. Какая, собственно, разница, сколько сейчас времени? Отдохнувший и наглотавшийся хоть и пыльного, но кислорода, мозг, требовал, чтобы я сосредоточилась и нашла способ освободиться. Самым доступным для меня было попытаться развязать веревку на руках. Я подтянула руки повыше и подбородком начала искать узел. Он оказался в не очень удобном месте, но зубами я до него доставала. Относительно легко распутав верхнюю слабую петлю, я злорадно вспомнила, как почти в каждом, прочитанном мной детективе, намекалось или прямо говорилось, что не нужно связывать жертве руки впереди. Она может легко освободиться. Вот вам и, пожалуйста, яркое подтверждение.
Но я поторопилась с выводами. Прошло минут двадцать, а я так и не развязала больше ни одного узла. Губы саднило, челюсть ломило, шея занемела. Очевидно, я не так поняла совет в книгах. Это тренированным людям нельзя связывать руки впереди, а мне, как оказалось, можно. Я все равно не смогу освободиться.