Отрезвление наступило лишь тогда, когда на пути домой в самолете перед нашими голодными взорами очутились пластмассовые контейнеры с жалким подобием обеда. Вот это было разочарование! Гастрономическая оплеуха, ни много ни мало. Хорошо, что у меня в сумочке был припасен пакет с очищенными орехами кешью. Они помогли нам скрасить возвращение домой.
После замечательных двух недель отдыха мы с удовольствием вернулись каждый на свою работу и под дружное чмоканье коллег, поедающих ароматные ташкентские дыни, рассказывали о впечатлениях от медового месяца.
Сами понимаете, почему о Галине Васильевне Роговой я вспомнила только на третий день после нашего приезда. Когда в моем отдохнувшем мозгу сформировалась мысль о глухой старухе, тогда же снова ожил мой пресловутый альтруизм. Конечно, меня сначала неприятно кольнули воспоминания о нашей единственной встрече, но потом я впала в состояние сострадания и сама не заметила, как пришла к твердому решению навестить ее завтра же, ничего пока не сказав Владу. Сначала навещу, посмотрю в каком она состоянии, а потом подумаю, что делать дальше.
Зайдя в магазин, я накупила фруктов и взяла кусок самой жирной колбасы, какая только нашлась на витрине. Пока я стояла в кассу, мне казалось, что все с отвращением смотрят на этот кусок колбасы в моей корзинке. С этим я и отправилась в больницу.
Палата выглядела все так же, за одним исключением. В ней не оказалось Галины Васильевны. Я стояла и с изумлением разглядывала здоровенную дебелую деваху, которая громко храпела на кровати, где еще двадцать дней назад лежала наша старуха. Рука девахи была полностью загипсована и покоилась в сложной металлической конструкции. Я растерянно огляделась и, поймав на себе несколько любопытных взглядов, спросила.
- А где Галина Васильевна? – и ткнула пальцем в угол. – Ее что, выписали?
- Не знаю, милая, – ответила одна из женщин. – Она ведь с нами не больно-то общалась. Пришли, уложили на носилки и унесли, а чего, куда – это нам не докладывали.
Я снова ошарашено уставилась на храпящую девицу.
- Да ты поди к врачу, она тебе все обскажет, – подала голос старушка у окна.
- Да, спасибо, – я откланялась и вышла в больничный коридор.
Где искать этого врача? Медсестры на посту нет, да и во всем коридоре ни одного белого халата не наблюдается. Я пошла к выходу, рассматривая все таблички на дверях. Наконец, я очутилась у двери с надписью «ОРДИНАТОРСКАЯ» и несильно постучала. Из-за двери донеслось.
- Да!
Я заглянула в кабинет и увидела молодую женщину в белом халате и шапочке. Она сидела за столом и что-то стремительно писала. Ручка летала над листом бумаги с такой скоростью, что не приходится удивляться анекдотам о плохом почерке врачей. Я так быстро смогла бы только прямую линию провести.
Женщина бросила в мою сторону торопливый взгляд и сказала.
- Извините, присаживайтесь, я сейчас закончу.
Пока я устраивалась на жесткой кушетке, она успела написать строчек пять и с облегчением откинуться на спинку стула.
- Слушаю вас.
- Я вот по какому вопросу. В шестой палате лежала пожилая женщина с переломом шейки бедра. Галина Васильевна Рогова. Мне сказали, что ее куда-то увезли. Не скажете, куда?
- А вы кто ей будете?- спросила доктор и поставила меня в тупик своим вопросом.
Пока я соображала, как все получше объяснить, доктор неожиданно махнула рукой и сказала.
- А, какая разница. Приехал ее племянник, быстро оформил все документы и забрал тетю в Дом престарелых.
- Как, с таким сложным переломом? – удивилась я.
- Вы врач? – с легкой надменностью в голосе спросила меня собеседница.
- Нет, почему вы так решили?
- Говорите о сложном переломе… – неопределенно ответила она.
Я удивилась, что тут странного, что я знаю, как тяжело срастается именно этот перелом? Среди людей живу. И вдруг до меня дошло.
- Кто, вы говорите, к ней приехал?
- Племянник.
- Какой? – требовательно спросила я.
- Что значит «какой»? – слегка опешила доктор.
- То есть, я хотела сказать, что у нее нет родственников. Она сама нам говорила. Просила, чтобы мы за ней ухаживали, даже свою комнату нам с мужем предлагала.
- Ах вон оно что! – протянула докторша, снова откидываясь на спинку стула и оглядывая меня с ног до головы, - Комнату, значит?
Я аж покраснела от досады. Ну надо же такую глупость ляпнуть! Вон у докторши уже презрительно искривились губы. Если начну оправдываться, будет только хуже.