Конечно, я не верила его словам. Однако даже во сне меня не покидало чувство необычайной симпатии к нему, и какая-то робкая мысль успокаивала меня, что я потеряла девственность с любимым. Не как обычная шлюшка! А как девушка, которой пришлось за любовь расплатиться всем своим самым сокровенным.
Я спала крепко, правда, несколько раз вздрагивала, будто от оргазма, и каждый раз из голубого тумана выплывало волевое, дерзкое лицо Рэда, который тянулся ко мне рукой и виноватым голосом пытался меня убедить в своей невеселой судьбе и в том, что он лишил меня девственности только ради моего спасения.
Как мы и условились, Рэд пришел ко мне через три дня вечером. Я его ждала, нетерпеливо поглядывая на часы и представляя себе встречу с ним. В конце концов я почувствовала, что у меня даже стало мокро между ногами. Видно, после нашей первой с ним ночи во мне проснулась женщина, и эта женщина жаждала только Рэда, только его, страстного, нежного и необузданного в своем желании.
Несмотря на то, что я ждала Рэда с минуты на минуту, его приход был все же для меня неожиданным. Я вскочила с постели, бросилась ему на шею, и тут произошло нечто совершенно ошеломляющее. Такого Рэда я не знала.
Едва прикрыв за собой дверь, ни слова не говоря, он швырнул меня поперек кровати, задрал себе на плечи мои ноги и, не успела я опомниться, как он одним сильным движением вогнал в меня свой мощный член. От страха и волнения я даже не ощутила боли, только почувствовала в себе его неукротимую плоть, его пылкое неистовство. Внутри у меня все странно расширилось, член Рэда, казалось, заполнил всю меня, все мое тело. Он становился все толще и толще и даже казался каким-то горячим, как будто в меня ввели раскаленное железо. Меня спасло то, что там все было мокро от возбуждения, пока я его ждала, иначе он бы наделал мне беды. К счастью, когда твердая плоть Рэда уперлась мне в матку, у него хватило самообладания не нажимать дальше, а соизмерить свои движения с глубиной моего влагалища. Он глухо стонал от наслаждения и, согнув меня вдвое, быстро двигал поясницей.
Мне было неудобно, я силилась опустить с плеч хотя бы одну ногу, но тщетно. Меня будто связали бечевой. Я была полностью распята, как святая Магдалина-мученица. Бешенный огонь его страсти потоком вливался в меня, я неслась в этом потоке, захлебываясь в его волнах, тонула, выныривала, барахталась, и мне уже казалось, что Рэд и я превратились в одно существо, уносимое могучим потоком сладострастия.
— Тебе больно, я знаю… — шептал мне Рэд. — Но ты потерпи, моя родная!.. Потерпи ради меня!..
— Я хочу вечно так терпеть, милый! — отвечала я, с трудом переводя дыхание.
— Сделай меня вечным…
Я была до того возбуждена, что у меня начало все плыть перед глазами, и вернула меня в чувство только внезапная резкая боль. Рэд, видимо, не удержался, его плоть сильно нажала на матку, я вскрикнула и как бы очнулась.
«Вот оно, мое первое совокупление! — мелькнуло у меня в голове. — Настоящее, с болью и мукой… Самец берет меня… Он уничтожает меня и рождает заново… И эта дикая боль — самое сладкое мое наслаждение…»
Вдруг движения Рэда стали конвульсивными, судорожными, затем он замер, и я почувствовала, как упругая струя горячей жидкости ударила мне в матку. Удар был мощным и одновременно мягким, как бы обволакивающим всё у меня внутри. Он уже разлился по моим жилам, он поднялся до моего мозга, и, кажется, я даже почувствовала его вкус во рту.
Рэд хрипло застонал и прижал меня с такой силой, что у меня затрещали кости, и я громко вскрикнула. Ослабив свои объятия, он стал покрывать мое тело поцелуями, в которых чувствовалась и нежность, и благодарность, и как бы невысказанное обещание быть мне верным до конца своей жизни.
— Прости меня, детка, — шептал он, — иначе я не мог… Я еле дождался этой минуты. Думал, что кончу в брюки, когда шел к тебе… Уф, здорово!
Его радостное удовлетворение принесло мне больше удовольствия, нежели мои собственные чувства. Я словно испытала гордость за свою силу, за свое женское могущество. Это я, совсем еще девчонка, оказалась способной вызвать такую бурю страсти в зрелом, повидавшем немало всякого в жизни мужчине. Значит, я становлюсь женщиной. Значим', я стою большего, чем думает подлый узкоглазый япошка, мой мучитель и палач!
Возбужденная и неудовлетворенная, я отвечала на поцелуи Рэда со спокойным достоинством женщины, ставшей хозяйкой положения и имеющей право быть тут властительницей.