Она рвала мои волосы, а я бил ее ладонью по щекам, она царапала мое лицо, я же больно сжимал ей грудь, она вцепилась зубами мне в плечо, я сдавил ей одной рукой шею, а другой освободил свой член и нащупал вход во влагалище между ее извивающимися и бившимися ногами. К величайшему моему изумлению, сперва головка члена, а затем рука нащупала необыкновенно большой, напряженный клитор. Он как бы ждал меня, призывал, требовал. Я сразу же откликнулся на призыв. Я уже готов был вонзиться своей плотью в горячую бездну, уже весь напрягся…
И вдруг услышал жалобный голос Марсель:
— Может, вы… пощадите меня?
Это был не крик, не яростный вопль, не гневный приказ. Я услышал мольбу, и она меня мгновенно обезоружила. Случилось то, что редко бывает со мной: я славно устыдился своего поступка.
— Почему я должен тебя щадить? — прошептал я задыхающимся голосом.
— Я боюсь…
— Застрелить меня не боишься, а нашей близости…
— Это хуже, чем пуля.
— Что хуже?
— Ваша… страсть.
— A-а!.. Ты полагаешь, что я тебя не пожалею? Что я буду груб и безжалостен?.. Ты, видно, в первый раз и боишься боли… Да?.. Скажи: ты этого боишься?
Пока мы говорили, моя страсть слегка угасла, и я даже почувствовал неудобство от своей позы. Опираясь на левую руку, я лежал в очень неудобном положении. Желание угасло, член слабел…
— Нет… — тихо произнесла Марсель. — Я… мне страшно. Я знаю себя, знаю, что мое сердце не выдержит…
Что-то было странное в ее словах. Я верил ей и не верил.
— Послушай, я же тебе сказал… Все будет очень спокойно… Ты даже не почувствуешь боли. Я постараюсь сделать тебя женщиной без боли. — Но она лежала с окаменевшим лицом, отвернувшись в сторону и глядя куда-то в стену. И тут я заметил злобный блеск в ее глазах. — A-а!.. Ты боишься за свою шкуру, но готова сама уничтожить меня?.. Или я, или ты!.. Кажется, так?
Она вяло кивнула головой. Именно так и должно было быть. Ей, видимо, предписывалось убить меня, она не сумела этого сделать и нарушила клятву, нарушила приказ. Мне вдруг стало ясно: спасая ее, я обрекаю себя на гибель! Теперь уже я ставил вопрос: она или я! Она или моя смерть!..
Да, но почему смерть? Что за нелепость!.. Если мы с ней соединимся и она почувствует во мне близкого человека, мы можем спасти обе наши жизни. Я помогу ей вырваться из капкана, освободиться от дикой клятвы, вырваться из их когтей.
Но для этого я должен все же овладеть ею. И не обращать внимания на ее мольбы. Страсть… боль… сердце… тело… Вот мы совокупимся с ней и станем одним целым. Одной страстью. Одним сердцем… Иначе она вырвется из моих рук моим врагом, и тогда в этом доме действительно появится труп. Мой труп!
Я слегка поднялся на руках и заставил себя глянуть на Марсель глазами мужчины. Она лежала обнаженная, прелестная, вся уже готовая к близости. Горячая волна внезапно нахлынула на меня, и мой разум помутился. Всей тяжестью своего тела я упал на нее и решительными, властными движениями правой руки раздвинул ее ягодицы. Затем, закрыв глаза, весь погружаясь в сладкий туман блаженства, стал медленно вводить в нее член. Ее влагалище как бы вскрикнуло и приняло меня. Видно, ее страсть была давно на пределе. Марсель еще пробовала сопротивляться, но мы уже были вместе. Скрипя зубами, я медленно вводил и выводил свой член из буквально сосущего влагалища. И вновь, прижав девчонку животом к постели, принуждая ее к покорности, я не забывал, однако, при этом страстно целовать ее.
Вся эта дикая вакханалия, это неистовство не могли продолжаться долго. Мои усилия продлить наслаждение разлетелись в пух и прах. Во мне подымалась горячая волна всепоглощающего оргазма. Совладать с ней я был не в силах. И как раз в этот момент девчонка особенно больно вцепилась мне в волосы и укусила меня в грудь. Застонав от бесплодных своих стараний, от собственного бессилия, я с яростью и бешенством всадил ей в тело член до последнего предела, сжал обеими руками ее шею и отдался охватившей меня огненной волне…
…Как в тумане чувствовал я затихающие судороги девочки подо мной, под моим конвульсивно вытягивающимся телом. Спускал я долго, обильно, толчками, спазмами… С трудом оторвался я от своей жертвы… И тут я понял, что она — мертва!