Вот пока и все. Пиши. Пиши обо всем.
Посылаю тебе записки того же Ландаля, которые я, не отрываясь, читала и переписывала для тебя. Потрясающе интересно!
Твоя Мэг.
Песнь скелета
Злой рок! Коварная судьба! Мои роковые ошибки!
Не знаю. Надо во всем хорошенько разобраться.
Запишу и затем продумаю все по порядку.
Итак, в чем же суть? Песнь скелета! Да, где-то в ней заключается вся трагедия. Но все по порядку…
Итак, после драки в таинственном особняке на южной окраине Марселя прошло больше месяца, точнее — месяц и две недели. Я в Токио. Сюда меня вели и влекли нити моего дела.
Время как будто не прошло даром. Я кое в чем успел разобраться, кое-что нащупал.
Токио еще носил следы послевоенной разрухи. Собственно, столица Японии не подвергалась особым налетам. Храмы, императорские дворцы, древние пагоды остались в своей первозданной красоте. Город поражал не столько своими размерами, сколько своеобразной восточной хаотичностью. Тут легко было заблудиться, но еще легче найти себе укрытие, уйти в подполье, стать ничем. А что может быть желаннее для иностранного агента?
Множество иностранцев, особенно американских военных, создавали дополнительное удобство для тех, кто не хотел бы бросаться в глаза блюстителям восточного порядка. Глядя на запруженные толпами прохожих улицы, я только удивлялся, как городским властям удавалось удерживать в рамках относительной дисциплины и строгости этот многомиллионный человеческий муравейник.
Да, все открытые мной нити вели в этот город-гигант, вели в скромную, ничем непримечательную «контору». Если бы поиск пришлось начинать сначала, я все равно не миновал бы сего подозрительного, не менее таинственного, чем марсельский особняк, заведения.
На одной из тихих узеньких улочек Токио, неподалёку от центра стоит ничем непримечательный на вид дом европейского типа в 4 этажа. Надписи на японском и английском языках гласят, что здесь помещается контора «по вербовке рабочих в страны Южной Америки». Иногда около дома и в самом доме царит необыкновенное оживление, сюда подъезжают автомобили, рикши, на тротуарах перед главным входом толпятся мужчины и женщины, снуют многочисленные курьеры и носильщики.
Но иногда дом как бы замирает в мрачной полудреме, и даже в его высоких окнах становится темно, сурово, отчужденно. В такие дни никто не тревожит солидного, огромного роста японца-швейцара, который с неизменно вежливой улыбкой объявляет, что «контора» временно не работает.
— Тяжелые времена, — вздыхает он. — Кому охота ехать за океан?
Владельца конторы никто никогда не видел. Среди населения ходили недобрые слухи. Говорили, что в этом доме исчезло немало людей, собиравшихся в заморские края, но так и не добравшихся до места назначения. Приглашались в «контору», чтобы затем навеки исчезнуть, политические руководители неугодных правительству направлений, прогрессивные деятели искусства, журналисты, искатели правды.
Полиция пыталась было туда сунуться, но, кроме нескольких служащих и перелицевавшихся уголовников (тоже подвизавшихся в роли служащих), ничего подозрительного здесь не нашла.
А потом чья-то влиятельная рука и вовсе отбила у полицейских охоту приглядываться к дому, интерес к нему угас, и, пожалуй, не вызывал уже ни у кого любопытства.
Но, видимо, кое-кто все же не оставлял его без внимания, в том числе и я. Разумеется, действовал я очень осторожно, наводил справки, расспрашивал, уточнял и, в конце концов, после всевозможных ухищрений установил контакт с одним из служащих «регистратуры».
Итак, настало 13 апреля… 13-е!.. Число не совсем пригодное для добрых начинаний. Однако здесь скорее всего крылось случайное совпадение. Не больше. В тот вечер 13 апреля должна была состояться моя встреча с этим самым служащим из «конторы». Я тщательно все продумал, подготовился и направился для первого знакомства с ним в предложенное мне кафе.
Это кафе, на мой взгляд, ничем не отличалось от других подобных заведений. Посетителей туда завлекали небольшим оркестром, набором пошлых эстрадных номеров и обязательным стриптизом. Хоть относительно высокая общественная мораль Японии и противилась внедрению американской пошлости, полуподвальный развлекательный бизнес процветал.
Вдвоем со своей спутницей мы заняли расположенный недалеко от эстрады столик. Полускрытый деревянным панно с нарисованным на нем драконом, он представлял собой удобное и в некоторой степени даже безопасное место. Сидя здесь, можно было следить за всем происходящим в зале и на эстраде. К тому же, входя в ресторан, я постарался зафиксировать глазами возможные пути отхода, присмотрелся к обслуживающему персоналу и сделал для себя вывод на случай, если бы обстановка стала угрожающей.