Хояси, слегка постукивая пальцами по прочитанным записям Анри Ландаля, что-то обдумывал.
— Амида, не припомните ли вы, в какой серии находится перехваченное нами донесение Августа Крюге? Кличка, помнится, «Желтый».
— Серия «Л».
— Найдите, пожалуйста.
Спустя пару минут, Хояси, перелистав несколько страниц в принесенных Амидой донесениях «Желтого» и найдя нужное место, принялся тщательно его просматривать.
Моя парочка прекратила болтовню и уставилась на сцену. Японец за портьерой продолжал следить за моей парой и тоже что-то записывал.
Феерия со скелетом на сцене, видимо, идет к концу. Очень плохо видно. Подойду к своему объекту поближе… В зале стало почти темно. Я остановился у намеченной мною колонны, как раз позади японца, почти слившегося с тенью портьеры.
На секунду мое внимание привлекла сцена падения скелета на эстраде, но вспыхнул свет, и зал взорвался от крика, топота ног, свиста, грохота…
Японец, стоявший за портьерой, исчез. В тот момент, когда вспыхнул свет, я заметил в нескольких шагах от моей пары, француза и француженки, еще одного невысокого юркого японца. Он метнулся вдруг к колонне и тотчас же исчез за ней.
Почувствовав что-то неладное, я быстро сделал два шага вправо, чтобы лучше видеть свою пару, скрытую от меня портьерой, и сразу же понял, что произошло… Но кто? Тот ли, кто подслушивал, или тот маленький, юркий? Мне кажется, что последний. Хотя…
За портьерой бледная француженка тормошила своего спутника:
— Анри, Анри, что с тобой?
Француз сидел, свесив на грудь голову. Его руки безжизненно свисали вдоль туловища. Вдруг женщина заметила костяную рукоятку ножа, торчавшую в согнутой спине француза. Она широко раскрыла глаза, дотронулась до рукоятки и быстро отскочила в сторону.
— Ах, так! — ее глаза метали молнии. В руке блеснул револьвер.
Из-за колонны к ней уже подходил худощавый коренастый японец.
К счастью, он, кажется, не обратил на меня никакого внимания. С безразличным видом я смотрел на сцену, хотя занавес уже давно опустился.
— Ловко! За что же вы его так, мадемуазель? — японец тихо и зловеще рассмеялся.
Француженка, сжав в руке револьвер, моментально обернулась к нему.
— Спокойно, милая! — японец насмешливо улыбнулся, показывая свои лошадиные зубы. — Сначала нож, потом пистолет! Не много ли? Тебя казнят за одно это! — японец кивнул на убитого.
— Хояси! — с ужасом воскликнула француженка.
При этом имени я вперил свой взгляд в японца, стараясь запечатлеть в своей памяти его лицо.
— Ты ошибаешься, крошка! — глаза японца стали узкими щелками. — Меня зовут Касамура. Запомни это.
Он секунду помолчал и затем процедил сквозь зубы:
— Секс-Вамп, теперь ты не откупишься! Все, моя красавица-мадмуазель! Твоя прекрасная песня любви больше не будет услаждать слух французских шпионов! И я здесь, как видишь, ни при чем, — он гадливо улыбнулся. — А ты… вот смотри… — закончил он, кивнув на группу полицейских и штатских, торопливо пробиравшихся к ним.
Один из них, по-видимому, врач, держал в руке чемоданчик.
Француженка быстро повернулась к Хояси.
— Я погибну, но и ты умрешь, желтый дьявол!
Она направила пистолет в грудь японца, но сильный и ловкий удар по руке вышиб у нее оружие, и оно полетело на пол.
Рядом с ней стоял кельнер, сжимая в руке бутылку. Француженка, видимо, поняла, что все кончено. Она как-то ослабела, упала на стул, и тут же на ее руке защелкнулись наручники.
Врач, хлопотавший возле убитого, поднял голову:
— Он еще жив, дайте шприц!
Его помощник быстро и точно выполнил приказ. Но… Хояси, подавшись всем телом к врачу, одновременно как-то неловко задел за локоть его помощника так, что шприц с ампулой чуть было не вылетел у того из рук.
— Бесполезно! Наповал! — вполголоса сказал Хояси врачу, безнадежно махнув рукой.
— Отойдите, прошу вас! — резко перебил его врач, делая укол, в то время, как его помощник мягко, но твердо отстранил Хояси.
«Кажется, все ясно, — подумал я. — Не забыть бы подробностей этой сцены!»
— Кто-то сказал, что он жив? — слабым голосом воскликнула француженка. Ее глаза сверкнули, и она попыталась встать.