— После девочки ваша очередь, мадмуазель… Или, может быть?..
«Лучше смерть, — думала я, — чем достаться палачам… Этот негр… Нет, нет! Все, что угодно… Впрочем, это ведь только «прелюдия», а пыток мне не выдержать…»
Меня бил озноб, по спине бегали мурашки, на лбу выступили капли холодного пота. На мгновение я представила себе, как меня будут растягивать на груди и животе чудовища… А мерзавец Одэ… Нет, вот этого я уж не выдержу!»
Голова моя стала заволакиваться туманом. Я чувствовала, что сейчас упаду в обморок.
— У меня затекли руки, кружится голова, — пробормотала я. — Дайте мне воды.
— Будете говорить?
— Да, только отпустите меня.
Очки Одэ торжествующе блеснули.
— Освободите ее! — приказал он.
И вот моя рука свободна, пальцы шевелятся.
Возле «кровати» в ожидании приказаний возня прекратилась. Только высокий японец не в силах был оторваться от насилуемой им жертвы.
В этот момент я заметила приближавшегося ко мне солдата в капюшоне.
То ли он недавно вошел, то ли он был из первой группы, не знаю, но, бросив на него мимолетный взгляд, я заметила неприкрытый капюшоном рассеченный подбородок.
Боже! Я чуть не уронила кинжал, который уже нащупала под своим халатом.
«Спокойно, спокойно!» — успокаивала я себя.
Одэ поднес к моим губам стакан воды. Несколько глотков освежили меня. В голове прояснилось.
«Человек с рассеченным подбородком — мой друг, но помочь мне он не сможет. Его жертва будет бессмысленна. Она мне не нужна».
— Ну как, мадмуазель? — торопил меня мерзавец.
«А вот сейчас узнаешь, — думала я. — Один удар ему, другой себе. Только бы не упасть».
Ноги плохо держали меня, но присутствие человека с рассеченным подбородком как-то укрепляло меня и придавало сил.
Приблизившись вплотную к Одэ, как бы желая сообщить ему что-то, я собрала все силы и вонзила кинжал ему в живот. Но вытащить его я уже не смогла.
Одэ зашатался и с хрипом упал.
Один из палачей с кривым ножом в руке бросился ко мне.
Падая и теряя сознание, я еще успела увидеть поднятую руку человека с рассеченным подбородком и услышать его предостерегающий крик:
— Только живую!
Конец второй части
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
СПАСАЙТЕСЬ, «МИСС ДИНАМИТ»!
Сумерки еще не наступили, но с западной части неба надвинулась заволакивающая солнце туча, стал накрапывать дождь, и в комнате потемнело.
В голове Амиды, тонкие пальцы которой проворно бегали по клавишам портативной машинки, мысль: зажечь лампу или…
В дверь постучали.
— Да, да… Войдите!
В комнату вошел Хояси, неторопливо прикрывая за собой дверь и внимательно оглядывая помещение.
Амида вскочила со стула, наклонив голову в знак приветствия, и замерла в ожидании разрешения сесть и продолжить работу.
Но тотчас же ее глаза широко раскрылись, выражая полное недоумение.
«Что это значит? — мелькнуло у нее в голове. — Совершенно необъяснимый стук в дверь… Насмешка что ли? Это нерешительное топтание хозяина у двери…
Амида бросила пытливый взгляд на Хояси, но плохое освещение не позволило ей уловить что-либо особенное в выражении его лица. Да и времени не было на более внимательный осмотр. Хояси, окинув ее проницательным взглядом, сделал рукой жест, приглашающий ее сесть, и спокойно направился к противоположной стене, где возле маленького столика стояло кресло…
«И жест странный!» — думала Амида, усаживаясь за машинку. Ее пальцы вновь забегали по клавишам, но сразу же, сделав несколько ошибок, она вынула испорченный лист и вложила новый.
Неясное беспокойство, овладевшее Амидой, явно мешало ей работать. Правда, ее приучили никогда и ничему не удивляться, Так было в спецшколе в Токио, так было в «конторе по вербовке», так было и здесь, в Филадельфии, куда Хояси привез ее месяц тому назад в качестве секретаря-машинистки Окамуры, представителя токийской торговой фирмы «Мисади и К°».
Необычная деятельность Хояси-Окамуры повседневно сталкивала ее с неожиданными сюрпризами и опасностями. Она многое знала, вела секретную переписку, ведала секретными досье, при ней не особенно стеснялись беседовать о делах, ничего общего с коммерцией не имеющих, но если бы сейчас сюда, в номер отеля, ворвался целый отряд полиции, то, вне всякого сомнения, она удивилась бы этому куда меньше, чем такому, казалось бы, ничтожному факту, как необычное поведение ее хозяина.
«В конце концов, что же здесь особенного, — успокаивала она сама себя. — Ну, не так вошел, не так сел… Ну, не говорит ни слова… Нет! Все-таки… И одет… Такого костюма я не видела у него… И сидит…