— Вы не ответили на мой вопрос, — капризно сказал я. — И можете говорить по-японски. Я немного понимаю.
Медсестра улыбнулась. Положительно, она была очень симпатичная японочка.
— О, господин…
— Меня зовут Анри. Анри Ландаль.
— Я знаю, — сказала девушка и покраснела.
— А вас как зовут? — спросил я в свою очередь, переходя на японский язык.
— Кито.
— Кито-сан… Вы очень хорошая девушка и очень красивая.
Сестра покраснела от смущения и слегка поклонилась.
— Вам нельзя много говорить, господин, — сказала она.
— Анри, — поправил я ее.
Девушка замялась, но повторила.
— Господин Анри, доктор запретил…
— Хорошо, Кито-сан, еще только пару вопросов. — И не давая ей опомниться, я быстро спросил:
— Давно я здесь?
— Четыре дня…
«Здорово же меня отделали!» — подумал я.
— Что со мной произошло?
— Вас ранили.
— Куда? — быстро спросил я.
— В спину.
— Неужели?
— Да. И рана очень опасная. Вам нельзя разговаривать.
— Как я сюда попал? — продолжал я.
— Вас привезли…
— Кто? — нетерпеливо спрашивал я.
— Полиция… Но ваш…
— Еще один вопрос, моя милая Кито-сан, и я буду нем, как рыба. Что это за больница?
— Это военный госпиталь, — после некоторого колебания ответила Кито.
— Он охраняется?
Девушка отвернулась.
— Кито-сан, очень прошу вас ответить на мой последний вопрос.
Девушка испуганно посмотрела на меня и прошептала:
— В коридоре стоит часовой.
Все ясно… Конечно, так и должно быть. Неприятности как из рога изобилия!
— Большое вам спасибо, Кито-сан. Дайте вашу руку.
Она нерешительно протянула мне свою маленькую, как у девочки, ладонь. Я с трудом поднес ее к своим губам и поцеловал.
Кито испуганно отдернула руку и густо покраснела. Она была очень хороша в этот момент.
— Так нельзя, господин…
— Анри, — перебил я.
— Анри, — повторила она чуть слышно. — Мне очень попадет, если узнают, что я отвечаю на ваши вопросы, — шепотом добавила она.
Я ободряюще улыбнулся и прижал палец к губам.
— Могила, — подмигнул я ей.
Она уже улыбалась.
Я вспомнил, что очень голоден, и жалобно взмолился:
— Надеюсь, меня лечат не для того, чтобы уморить голодом?
Кито засуетилась. Ее приветливое личико приняло испуганное выражение и она, поклонившись, вышла.
— Пожалуй, она может пригодиться. Хорошая девчонка! — подумал я. И, наверное, от этих мыслей во мне стала просыпаться некоторая фривольность. Мысленно я стал раздевать и тщательно разглядывать ее. Когда я представил ее себе стоящей на коленях с раздвинутыми бедрами и высоко поднятым очаровательным задом, у меня внезапно началась эрекция. Правда, еще слабая и неполная, но такая приятная, что я даже забыл о мучившем меня голоде.
Дверь снова отворилась, и вошел высокий японец в белом халате и такой же шапочке. За ним показалась и Кито, которая толкала перед собой небольшой, уставленный посудой столик на колесиках.
Высокий японец, очевидно врач, взял мою руку и нащупал пульс-Мельком взглянув на меня и откинув одеяло, он приложил стетоскоп к моей забинтованной груди. Долго выслушивал меня и вдруг спросил на чистейшем английском языке:
— Вы разговариваете по-японски?
— Нет! — что-то мне подсказало ответить отрицательно.
Я взглянул на Кито. Она чинно стояла, опустив глаза.
Доктор хмыкнул и попросил меня повернуться на бок. Превозмогая боль, я сделал попытку, но неудачную. Доктор прикрикнул на Кито по-японски:
— Что же вы стоите?
Кито торопливо принялась мне помогать. Морщась от боли, я попытался улыбнуться ей, но она испуганно смотрела только на доктора. Тот приказал переменить повязку и разрешил накормить меня. Затем доктор медленно, с расстановкой, сказал по-японски Кито, не сводя с меня глаз:
— Сестра, не отказывайте ему ни в чем. Ему осталось жить всего несколько дней.
Леденящий холод охватил меня, но тут же быстрая, как молния, мысль мелькнула в голове: «Ловушка!»
Я медленно закрыл глаза, как очень уставший человек, ни одним движением не выдав того, что я понял слова доктора.
«Вот так проверочка! — думал я. — Чуть не влип! Надо быть начеку! И как можно быстрее бежать отсюда. Интересно, скажет ли Кито, что я понимаю по-японски? А может быть, она тоже «ловушка»?
Но вспомнив ее чистые глаза и застенчиво краснеющее личико, я отбросил эту мысль. Открыв глаза, я обратился к доктору: