Я осторожно лег и приказал себе: в течение трех дней встать на ноги! Врача обманывать по-прежнему! Поменьше возиться с девчонкой? Брать ее только тогда, когда терпеть будет невмочь. Добиться, чтобы Кито перевели к француженке. Разработать наилучший вариант побега. Вот пока все.
И я начал неуклонно добиваться своей цели.
Через три дня с помощью Кито я уже стоял на еще дрожащих ногах, Шагнуть боялся, но все-таки стоял, опираясь одной рукой на плечо Кито, а другой на спинку кровати.
Меня лечили добросовестно, как приговоренного к смерти. Да я и недалеко ушел от этого. Если докажут, что я разведчик, то мне — конец.
Но пока ничего компрометирующего в своих действиях я не находил. Документы у меня были самые настоящие, а попытку вступить в контакт с Хояси можно объяснить по-разному. На худой конец, годится даже шантаж. В крайнем случае меня могут выслать как нежелательное лицо. Но этого допустить нельзя.
С Кито все же пришлось повозиться. Два дня она обижалась на то, что я отвергаю ласки и уже «успел разлюбить ее».
Как можно мягче я ей объяснил, что мне надо окрепнуть, и что половая жизнь может задержать восстановление моих сил. Она смешила меня своей наивностью, говоря, что мне ведь ничего не придется «делать», а все будет «делать» она сама, и мне следует только лежать.
На четвертый день после первого сближения с Кито я рано утром почувствовал сильную эрекцию. В течение дня это повторилось еще несколько раз…
Вечером я уже с нетерпением ждал Кито…
Как только она появилась, я приветливо улыбнулся ей и протянул навстречу руки.
Кито капризно надула губки, поправила у меня под головой подушку, взглянула на меня раз, другой… быстро наклонилась и впилась мне в губы жадным горячим поцелуем… От ее трепетавшего в истоме тела исходила сила, неумолимо напрягавшая меня.
Оторвавшись от ее губ, я прошептал:
— Садись!
Не отрывая своих губ от моих, она распахнула халат, сбросила трусики, подняла одеяло, собравшись перебросить через меня ногу.
— Нет, ко мне спиной! — оторвав от нее губы, потребовал я.
Она удивленно вскинула брови и, вероятно, представив себе позу, которую я возжелал, покраснела.
— Ну давай, повернись!..
Словами и руками я помогал ей повернуться и сесть на меня верхом.
Она осторожно опустилась на мой член, придерживая его рукой.
Ее тело все еще было скрыто от моего взора халатом, и я, предвкушая наслаждение, не спешил его приподымать!
Моя рука и ее пальчики встретились у наших половых органов, облегчая им соединение.
Девушка медленно опускалась, нанизывая свое тело на желанный вертел.
— Ну! — потребовал я, и вся она задвигалась вверх и вниз.
Я похлопывал ее по ягодицам поверх халата, гладил, чуть-чуть пощипывал их, ласкал изогнутую спину, поясницу, слегка щекотал ее…
— Пе-ре-стань, — попросила она, прерывающимся голосом. — Ну, прошу…
Вскоре я почувствовал, что она моя, что она охвачена такой же похотью, как и я.
Резко, почти грубо, я поднял ей сзади халат и забросил его края ей на плечи.
Она чуть сжалась, но потом выпрямилась, а ее изящная шейка слегка покраснела. Стыдливо сжимая ягодицы, упираясь вытянутыми руками в мои бедра, она продолжала двигаться вверх и вниз. Ее влагалище плотно охватывало верхнюю часть моего члена, и я, упиваясь неизъяснимо сладостным ощущением, несколько минут лежал неподвижно.
Но похоть нарастала, и я, ни слова не говоря, начал надавливать руками на ее плечи, принуждая ее наклониться грудью к моим коленям.
Она стыдливо сопротивлялась, но постепенно уступила моей настойчивости… Ее руки все больше сгибались в локтях, ее голова наклонялась все ниже и ниже… Еще одно робкое, неуверенное сопротивление, и ее груди коснулись моих колен…
Мой жадный взор впился в ее прекрасные, раскрытые ягодицы и пухленькие губки, туго охватывавшие меня… Но тут же я грубо сжал ее ягодицы, чтобы она на несколько секунд задержала свои движения, и я смог бы справиться с нахлынувшим на меня жаром — я боялся преждевременно иссякнуть.