Полежав с минуту неподвижно, я отпустил ее ягодицы, и они тотчас же пришли в движение…
Я закрыл глаза и лишь изредка из-под опущенных ресниц бросал мимолетные взгляды на ее тело, ритмично поднимавшееся и опускавшееся… Долго любоваться этим зрелищем я не мог, так как это ускоряло наступление оргазма, в чем я отнюдь не был заинтересован.
…Невольно мои бедра начали напрягаться, вздрагивать, с каждым движением девушки сдерживаться становилось все труднее и труднее, и когда она, потеряв всякое самообладание и, кажется, забыв самое себя, прижалась грудью и лицом к моим ногам, принялась непостижимо сладостно вертеть бедрами, плотно охватывая меня, я с непроизвольно глухими стонами излился. Спазмы и подергивания всего ее тела, а также жалобные всхлипывания и вскрики красноречиво свидетельствовали о том, что на этот раз оргазм у нее совпал с моим…
Придя в себя, она тяжело поднялась, стыдливо опустила халатик и легла возле меня отдохнуть.
Успокоившись, она принялась лениво и мило болтать о том, о сем.
Кито мне все больше нравилась, и сексуально она удовлетворяла меня целиком. Но откуда у нее это знание дела? Откуда такая опытность? Кто лишил ее девственности? Как пробудилась у нее вполне зрелая чувственность? Ведь в том, что она испытывает оргазм, не было никаких сомнений!
— Кито…
— Да?
— Ты не сердись, — начал я, — но мне хотелось бы знать…
— Что?
Я нежно обнял ее. поцеловал и тихо спросил:
— С кем ты в первый раз?..
— А!.. С мужем моей старшей сестры, — просто сказала она, отвечая на мой поцелуй.
— Но… но как же?
В конце концов, побуждаемая моими вопросами, Кито рассказала, что муж ее сестры, по-видимому весьма сладострастный и похотливый мужчина, в последние месяцы беременности своей жены научил Кито онанировать его. По вечерам он поднимался на второй этаж в ее комнату, ложился с журналом или книгой на широкий диван лицом к стене и принимался их просматривать. Она же, по его требованию, ложилась рядом с ним, прижималась к его спине и начинала медленно поглаживать и ощупывать его половые органы, не расстегивая брюк. Когда же его член делался большим, она неторопливо обнажала его и принималась ласкать. Спустя еще некоторое время, она расстегивала ему брюки и стягивала их к коленям. Он отбрасывал журналы в сторону и целиком отдавался ласкам ее рук…
— А ты? — спросил я Кито.
— Что я?.. Хоть я его и не любила, но он мне нравился, и мне было приятно делать это.
— Но ты же возбуждалась при этом?
— О, конечно! — искренне воскликнула девушка. — Доходило до того, что когда я была с ним, я сама чуть не кончала…
— Ну, и он тебя?..
— Да, но это уже случилось после родов у сестренки. Он сделал это очень нежно и осторожно, хотя я очень кричала от боли. Это случилось днем, и в доме никого не было. А то бы…
Тем временем Кито томно потягивалась при воспоминании о своих первых сексуальных опытах, а ее пальчики вновь оказались у меня между ног.
Ее признания возбуждали меня. Своими же пальчиками она помогла мне ощущать это еще сильнее.
«Нет! Так нельзя! — решительно подумал я. — На сегодня хватит. Дело прежде всего!»
Я мягко отстранил ее ручку.
— Кито, милая, это будет слишком для меня. Понимаешь?
— Да, да! Понимаю, прости… Не буду…
Она поцеловала меня и поднялась с кровати.
— Погоди! Еще одно маленькое дело.
Я принялся излагать ей причины, по которым ей необходимо было перейти работать в комнату напротив. Но она никак не могла понять, зачем мне понадобилась француженка. В конце концов мне удалось добиться ее согласия на эту существенную и необходимую деталь в моем плане подготовки к побегу.
При очередном посещении врача я выразил неудовольствие тем, что мне не разрешают подниматься с постели. Врач сухо ответил, что этого еще нельзя делать, пока рана не зарубцевалась. Я спросил, почему меня держат под охраной. Он ответил, что ему это неизвестно и что на этот вопрос я получу ответ в полиции, представитель которой не замедлит появиться, как только я окрепну. Это сообщение было самым существенным, но я, как бы не обратив на него внимания, приступил к главному:
— Доктор, у меня есть просьба, — сказал я. — Сообщите, пожалуйста, обо мне французскому консулу.
— Это вне моей компетенции, — сухо ответил он.
— Тогда разрешите послать ему письмо, — продолжал я.
Доктор пожал плечами.
— Пожалуйста.
Весь его вид говорил о том, что наш разговор явно не имеет никакого смысла. Да я и сам прекрасно понимал, что никакое мое письмо никуда не дойдет. Но все же я рассчитывал на то, что, покончив с неприятной темой, доктор будет податливее в мелочах.